как бы моей собственностью, и сюда, кроме меня, могут заходить только дозорные, а также мой дедушка сэр Энсор, дядюшка Каунселлор и его сын по прозвищу Карвер, что означает «резак» и «жестокий человек».
Вижу по вашему лицу, мастер Ридд, вы слышали о Карвере Дуне. По силе и храбрости ему нет равных среди наших молодых людей, и в этом смысле он вполне достоин быть сыном дядюшки Каунселлора, но от своего отца он отличается какой-то особой необузданностью и безрассудством.
Когда наши люди, оседлав коней, покидают долину, никому из них – поверьте, никому! – я не желаю, чтобы он воротился целым и невредимым, но Дунам все нипочем, потому что округа боится их как огня и никто не смеет стать у них на пути. Никого из старших я не люблю и никого не уважаю, за исключением дедушки Энсора, которого я и люблю, и боюсь одновременно. Нет здесь ни одной женщины, на которую я могла бы положиться, кроме девочки, которую я когда-то спасла от голодной смерти.
Она корнуоллка по имени Гвенни Карфекс. Отец ее, углекоп из Корнуолла, явился в Эксмур в поисках работы. Она видела его в последний раз, когда он, дав ей хлеба и сыра, спустился по приставной лестнице под землю (она не помнит, где это было), а она осталась ждать его на поверхности. Отец не вернулся к ней, а она, проблуждав по окрестностям три дня, а может, и долее, легла на землю, чтобы умереть.
В тот самый день я возвращалась от тетушки Сабины. Она доживала свои последние дни в жалкой хижине, стоявшей в маленькой безлюдной долине недалеко от нас. Туда незадолго до ее кончины отвезли ее Дуны, и перед смертью она пожелала увидеться со мной. Мне было позволено навестить ее, потому что даже Дуны по смеют нарушать последнюю волю умирающего. Я возвращалась от тетушки, исполненная великого горя, и случайно обнаружила Гвенни в густой дубраве. Скрестив руки, она лежала на голой земле, и дыхание в ней еле теплилось. Я попыталась поднять ее, но это мне оказалось не под силу, и тогда я, приподняв ей голову, стала кормить ее из рук. После этого девочке стало лучше.
Гвенни, глупышка, приняла меня за ангела, и всю дорогу, пока мы шли домой, она ожидала, что я вот-вот взмахну крыльями и улечу. Я привела ее в долину, и она стала моей служанкой. Она, похоже, не боится даже самых буйных из наших мужчин и, глядя на их безобразия, говорит, что разбойникам лучше знать, как себя вести, раз уж они избрали для себя такое ремесло. Задорная и бойкая на язык, она каким-то непостижимым для меня образом заставила этих чудовищ считаться с собой, и само собой получилось, что она стала пользоваться в долине большей свободой, чем многие и многие в этих местах. Иногда, когда луна светит особенно ярко, Гвенни выбирается из долины на поиски своего отца. Она до сих пор верит, что он жив и только ждет подходящего случая, чтобы вернуться за своей доченькой.
Знаете, о чем я часто думаю? Я думаю о том, чтобы бросить все и убежать подальше от этого страшного места.
Я знаю, мне это может стоить жизни, но я готова рискнуть. Однажды я чуть было не выбралась отсюда, но история эта закончилась так ужасно, что я содрогаюсь