нужная вещь, особенно когда её нет. Но сомневаюсь, что после вопроса про неё, на меня не начнут смотреть, как на кретина.
– Пошли, надо тебя помыть, разведчик, – сказал я, похлопав зазывно по бедру ладонью. Пёс нут же выполнил команду «рядом». Он хорошо выдрессирован, потому казусов не случалось. Неповиновения за ним не замечал очень давно. Хотя смена обстановки может повлиять на характер пса. Вон как он срывался на Кэсэ. И, думаю, это не последний случай.
Немного приведя мысли в порядок путём размышлений, я отделался от навязчивого чувства сна. Теперь можно и оглядеться.
Я до сих пор находился в комнате мамы. Об этом свидетельствовала женская обстановка в помещении. Напольное зеркало с туалетным столиком, картины с цветами на стенах, плотная портьера багрового цвета, закрывающая каменную стену.
Несмотря на то, что сон меня всё-таки покинул, усталость никуда не делась. Она продолжала сдавливать тело невидимыми тисками, напоминая о своём присутствии. Тяжёлый разговор, застывший в воспоминаниях, отдавался покалыванием в висках. Слова матери до сих пор резали по сердцу острым ножом, несмотря на то, что она произносила их вчера.
Правда… Я желал услышать её. Но радости никакой не было и облегчение не пришло на смену обиде. Только тяжесть внутри.
Я вышел в просторный коридор, толкнув нехотя дверь. Пёс вплотную шёл рядом со мной. Тишина… Только факелы мирно горят, отбрасывая танцующие блики на каменные стены. Некоторые из них новые: не было обгорелого тряпья и золы на полу. Видимо, ночью их меняли.
– Доброе утро, Артур, – донеслось мне в спину. Эхо подхватило женский приятный голос и понесло дальше по коридору.
Я обернулся. Сначала подумал, что мне мерещится, но приглядевшись, увидел, что моя мать стоит в проёме широкого окна.
Боже! Она что, собралась прыгать?! Я застыл от ужаса, не зная, что делать дальше. Мысли в голове лихорадочно носились, и каждая из них ничего хорошего не сулила. Неужели вчерашний разговор так повлиял на неё? Что, если Одри решила покончить с собой, чтобы снова не испытывать ужасных чувств и не проживать того, что поклялась забыть?
– Что бы ты не задумала, мама, не делай этого, – опасливо произнёс я, не в силах сдвинуться с места.
Паника начала овладевать мной, я не мог сосредоточиться. Нужно любым способом снять её с этого окна, пока она не совершила ужасную ошибку, которая оборвёт жизнь. Но как это сделать? Я начал перебирать варианты действий. Ничего стоящего на ум не приходило. Лишь воспоминания о вчерашнем разговоре, которые теперь я трактовал иначе.
Мать говорила так, словно прощалась со мной. Никогда не была столь откровенна, а тут… попросила остаться с ней и послушать историю о её прошлом. Я вчера не понял, что она задумала страшное, а теперь стоял, как вкопанный, и мысленно казнил себя за это. Как я мог это упустить из виду?! Знал же, что из Одри надо вытягивать всё стальным тросом, и ничего не предпринял!
– Я всего лишь хочу