кататься, или в ряды, он является. «А-а, запрягли уж, – говорит, – ну, вот, и прекрасно!» Сел в карету, кучера своего на козлы, и помчал! Даже и шапки не снял на прощанье, вот до чего спешил! Такую мне Ольга за это перепалку задала!
– Недаром у него такой унынье наводящий лик! Вот так Павлов!
– И Ольга со мной за это с воскресенья не говорит и смотрит фурией! – жалуется Нащокин уныло.
– Знаешь что, Войныч, женись, брат! – советует Пушкин. – Жена заведет у тебя порядок. Всех этих артистов и начинающих художников и всяких пропойц, какие у тебя тут поселяются, неизвестно зачем, выгонит в три шеи!
– Куда же она их выгонит? Если бы им было куда идти, они бы и сами ушли…
Тут за дверью опять раздаются какие-то крики, потом отворяется дверь, и один взлохмаченный втаскивает за рукав другого и кричит:
– Павел Войныч! Этому скоту, вот… ему… внушите вы правила приличия!
– А вы сами… вы-то правила приличия знаете? – спрашивает Нащокин.
– Не знает, нет! По-ня-тия не имеет, подлец! – орет второй.
– Вы видите, что у меня гость! Пожалуйста, идите отсюда! – упрашивает Нащокин.
– Тысяча извинений! – галантно кланяется первый, и оба уходят.
– Эти кто такие? – спрашивает удивленно Пушкин.
– Этих совсем не знаю… Должно быть, недавно влезли.
– Ха-ха-ха! Ты хотя бы ради завтрашнего праздника посчитал их! – советует Пушкин.
– Я полагаю, что дворецкий мой их все-таки считает… – соображает Нащокин.
– Да ведь у тебя тут может быть притон фальшивомонетчиков, воров, грабителей!.. Может быть, их давно полиция ищет! – беспокоится за друга Пушкин.
– А может быть, и ищет! Черт их знает! В самом деле ведь, прикинется художником, а на самом деле фальшивые сторублевки делает, – спокойно говорит Нащокин.
– Нет, женись, женись! Одно средство!
– Покажи дорожку, а потом уж и я!
– Знаешь, что я думаю? Я пойду завтра христосоваться с Натали! Так и быть уж, заодно и с ее мамашей. Только фрака у меня нет, вот беда. А у тебя нет ли лишнего? Ведь мы с тобой одного роста.
– Отчего же нет у меня фрака лишнего? Я тебе могу даже подарить фрак… Чтобы не было у меня фрака! – воодушевляется Нащокин.
– Ну вот, ну вот и хорошо, и прекрасно! Ты знаешь, Натали я видел недавно, на той неделе, в концерте… Говорил с ней. Ах, она изумительна! Бывает красота – просто талант, а у нее – гений, гений!
– Так что если ты, положим, женишься, то что же это будет такое? Ты – гений поэзии, она – гений красоты, два гения в одной квартире!.. Есть такая пословица насчет двух медведей в одной берлоге! – качает головой Нащокин. – Главное, чтобы она не приучалась тебя по щекам бить, а то моя Ольга так меня угодила по левой ланите за эту пару буланых и карету!.. Нехорошо. Я на нее за это тоже сердит.
– Ха-ха-ха! Войныч, Войныч! На-та-ли?.. Это чтобы Натали и по левой меня ланите? Ка-ак ты далеко смотришь!.. А знаешь что? Я, пожалуй, согласился бы и на это, только чтоб не отказали завтра! Но ведь откажет, откажет эта ведьма, ее мамаша! Непременно откажет!..