Я выдохнула, пытаясь прийти в себя. Серега навалился, обжигая своим дыханием мою шею, постоял так пару секунд, потом резко схватил меня, кинул на плечо, как куклу, и понёс, пробивая себе дорогу через траву и кустарники.
Мы вернулись на тропинку. Я дернула ногами, спрыгнула и пошла рядом, крепко держа его за руку. Отдышаться удалось не сразу. Нас сопровождало молчание. Разгоревшийся пожар не торопился утихать. Мне казалось, что я почти слышу, как он мысленно ругает себя.
Страстный поцелуй, срывающий звезды с небес, повторился и у дверей моей квартиры. Я хотела попросить его остаться, но не произнесла ни звука.
Пожалуйста, не уходи. Побудь со мной еще немного…
Нужно было только сказать. Но я молчала.
Он обнял меня, оторвал от земли и покружил. Я замерла от счастья, и мы вновь поцеловались, почти до боли переплетая пальцы в волосах друг друга. Его улыбка осветила меня в последний раз.
Он достал из кармана джинсов кассету, протянул мне и ушел.
Оказавшись дома, я сразу побежала к магнитофону и включила ее.
« Я записал эту музыку для тебя, – услышала я его голос из динамика. – Сейчас мы далеко друг от друга. Если тебе будет грустно, послушай её и вспомни обо мне. Наверное, я самый везучий человек на земле: мне посчастливилось встретить тебя. Ты изменила меня, сделала лучше, научила чувствовать. Спасибо тебе за это. Спасибо за всё. За это лето, за улыбки и за все слова. Когда я закрываю глаза, вижу твои безумные рыжие кудряшки, озорные веснушки и бездонные зеленые глаза. Мы обязательно встретимся. Совсем скоро. Только дождись. Любовь.. она… стоит того, чтобы ждать.»
Прокрутила снова и снова. И снова. Пока не уснула.
Утром я обнаружила, что сестра записала на мою кассету песни своей любимой группы. Её не трогали мои слёзы. Она сделала это специально и была довольна собой. Но чего она не знала, так это то, что эти простые слова невозможно было стереть, они отпечатались в моем сердце.
Навсегда.
10
Мы с Мурзей явно не были готовы к ТАКОМУ.
Мне даже показалось, что пол под нами начинает вибрировать. Так нас трясло. Мурзя, по паспорту Мария Мурзеева, а для друзей просто Машка, попросила меня встать позади нее, чтобы подстраховать, если она вдруг соберется хлопнуться в обморок. Нам намекали, что такое случается часто, но мы, естественно, не верили.
На самом деле, когда всё началось, я пожалела, что не пристегнула себя к ней ремнем, ведь ноги подо мной начали предательски подкашиваться.
Молодая женщина, двадцати пяти лет отроду, второй час умоляла её пристрелить, только бы это закончилось. Жидкие волосы её впитали пот и свисали на плечи тонкими, склизкими сосульками. Огромная больничная ночнушка, больше напоминавшая белую палатку, имела глубокий вырез спереди и совершенно не прикрывала перезрелых как дыни грудей.
Мученицу, то есть роженицу, заставили забираться на странное приспособление, именовавшееся родильным столом, да еще прикрикивали, чтобы не садилась, а ложилась сразу на спину. Женщина пыхтела, стонала, но таки одолела