потом приехала та самая машина со смешным названием. Все стали суетиться и куда-то спешить. Дяденьки с бородами понесли кровать деда к машине. Впереди несли крест. Мама держала бабушку: она не могла идти. Она плакала, и дедушкин друг тоже, и почти все. Я стоял у двери и смотрел, как все они идут к машине. Я подумал, что это совсем не праздник. На празднике весело, а здесь всем грустно. Но я не знал, как называется день, когда все собираются, чтобы грустить.
Дедушку положили в черную машину со смешным названием. Туда же села бабушка, мама и я. Мы ехали долго. Мама сказала, что едем на кладбище. Это место, где спят все мертвые. Но мой дед не мертвый! Он волшебник! Они не умирают! Зачем тогда они везут его к мертвым?
Я хотел всем это сказать, но почему-то не смог. Я все ждал, когда дед проснется, когда засмеется и скажет, что это все фокус. Я вспомнил, что про волшебство никто не должен знать! Значит, пока здесь много людей, он не встанет. Но я не знал, как их прогнать.
Машина остановилась. Мы приехали на кладбище. Там снова было много людей. Они несли дедушкину кровать к яме.
Я вдруг испугался. Что, если я и вправду больше никогда не увижу моего деда? Тогда я побежал к нему. Я хотел потрясти его, чтобы он встал, проснулся. Дед, тебя сейчас закопают! Тебя хотят оставить с мертвыми! Вставай, дед! Я хотел кричать, но получалось только плакать. Я схватился за его дурацкую кровать. Но меня кто-то остановил и прижал к себе.
Потом его накрыли крышкой.
Опустили в яму. Кто-то бросил сверху несколько лепестков роз.
Замелькали лопаты. На деревянную крышку полетели комья земли.
И только тогда я окончательно осознал, что дед уже не встанет. Он не скажет, что все это очередной его глупый фокус, не засмеется, не бросит камень в озеро, не пошутит, больше не будет веселых историй. В моей жизни больше не будет деда. И горькие слезы потекли по щекам оттого, что у нас было так много времени и так мало я провел его с ним.
Глава первая. Прогулка
Полупустой рюкзак лежал на пыльном полу посреди комнаты.
Потому что сегодня я иду на восток.
Веревка, фонарь, батарейки. Кнопка включения-выключения работает. Клац – и загорелась маленькая белая лампочка за толстым стеклом. Клац – потухла. Надолго ли хватит, если дорога затянется? Не знаю. Других все равно нет.
Пара теплых носков, легкая весенняя куртка. Если ее так комкать, то ничего больше в рюкзак не влезет. А у меня ничего больше и нет. Ах да, латанные сотню раз штаны. Зато теплые. Никогда не знаешь, что может пригодиться в длинном путешествии.
Свет из окна рядом с кроватью пробивался сквозь плотные столбы пыли. Грязь на стеклах тенью падала на пол. Не помню, когда последний раз убирался в комнате. Наверное, никогда.
Легкий рюкзак на плечи – и к выходу. За дверью мрачный коридор с тусклой мерно гудящей под потолком лампой. Ее гул давит на уши. Должно быть, такой звук привыкли слышать погруженные на морское дно подводники. Они заперты за толстым железом, они в плену у миллионов тонн соленой воды. Без шансов к бегству.
Свет едва проникал из окна в конце коридора. Он будто избегал касаться