нарисованы вручную красной краской. Двое других – очень худые, голые по пояс. Острые ребра вот-вот пробьют обтягивающую их кожу.
Все трое разом замолчали и уставились на меня. Тот, что в майке, быстро сунул в карман что-то острое. Остальные хмурятся или щурятся. Не могу разобрать – слишком худые лица.
Я закрыл глаза. Сейчас что-то острое прилетит мне в шею. Потом соберут труп по частям из мусорки рядом с домом. В лучшем случае сожгут. В худшем – сожрут. Шаг. Второй. Третий. Они не шелохнулись. Похоже, сегодня мне повезло.
Пару этажей ниже еще один сюрприз. Сухощавый мужичок лет сорока пяти одиноко курил в окно. Он кивнул мне. Ну уж нет, не обращай внимания, иди дальше.
Он вытянул руку, схватил меня, потом отпустил и бережно похлопал по плечу.
– Куда собираешься?
Кажется, он работает водителем мусоровоза. Возит ядовитые отходы за город. Не знал, что он умеет говорить.
– На восток.
– А-а-а, на восток. Сигарету будешь?
Почему бы и нет? Он достал две красные пачки. Карманы на его штанах гораздо ниже, чем положено. Одну пачку он протянул мне, вторую – спрятал за спину.
– Держи. Вчера опять на заводе склады забыли закрыть. Я вот вовремя и подсуетился. Бери-бери, они самое лучшее для командированных припасают.
– Каких командированных?
Он снова подмигнул. На этот раз многозначительно. Глубоко затянулся маленьким окурком. Табак в сигарете кончился – он курил фильтр. Закашлявшись, он сунул окурок в карман, дернул на себя дверь с лестничной площадки и, не сводя с меня прищуренных глаз, скрылся.
Дверь на улицу с первого этажа поддавалась с трудом. Ржавая пружина едва разгибалась, а сама железная дверь почти держалась на разбитом бетоне.
Толстая пелена желтых облаков затягивала небо. Где-то там, за ними, должно висеть красное пятно солнца. Его лучи застревали в облаках, из-за чего казалось, будто желто-оранжевый свет льется сразу отовсюду. В воздухе стоял густой запах паленой резины. В листьях виноградника у подъезда две черные пташки щебетали друг другу ласковые песни. Дальше виднелся громадный черный пень, что некогда был могучим деревом.
Я закурил. Наконец я на улице. Куда дальше? Мысли, как ленивые черви, не спеша ковырялись в мозгу. Почти ощутимо. Почти больно.
В какой стороне солнце – непонятно. Компаса в рюкзаке нет. А он точно у меня есть. Похоже, я забыл его. Нет, возвращаться не буду, иначе я так никогда не уйду на восток.
Шагах в пятидесяти мальчишка в клетчатой до колен майке. Он намеренно идет ко мне! Рюкзак на спину – неважно, где север, восток или запад, – мне в противоположную от мальчишки сторону. И как можно быстрее! А он не отстает. Он широко улыбается, и лицо светится счастьем, как у идиота. Я обернулся – он машет. Я ускорился – он ускорился тоже. На правом ботинке развязались шнурки. Все, это конец. Теперь он меня догонит. Придется остановиться.
– Здравствуйте, дяд Тол!
Радостный голос за спиной. Какой я дядь Толь! Меня вообще не так зовут.
– А я иду-иду, а догнат не могу. Болно быстро вы ходите,