Чего это он? Смотрит под ноги, будто ищет что-то у себя под подошвами. Губы беззвучно шевелятся. Я тоже остановился.
– Бессмыслица какая-то.
На лице непонимание. Взгляд направлен сквозь меня.
– Почему бессмыслица? Ничего не бессмыслица. Мне эту историю рассказывал воспитатель в детдоме.
Он развернулся и побрел обратно через мост. Крыса нырнула в воду и, активно двигая хвостом, поплыла на другую сторону.
Справа от дороги пустая трамвайная остановка. Значит, я миновал уже три квартала. Передо мной главная улица города. Трамваи ходят только здесь. Над остановкой синяя табличка с именем то ли первооткрывателя, то ли неведомого героя давно забытых войн.
Ну что ж, подождем.
Мимо брел мужчина в серой куртке. Его лысая голова походила на гладкий круглый сыр. При каждом шаге он пинал перед собой зеленую жестяную банку. Банка подпрыгивала перед ним, секунду крутилась на месте и снова отправлялась вперед. Жестом он попросил закурить. Конечно, заодно и сам покурю. Дрожащими пальцами из протянутой мной пачки он вытянул сигарету. Я закурил. Он отошел в сторону, разломал сигарету и длинными прыжками бросился наутек. Ах ты, урод!
Из-за холма показалась желтая кабина трамвая. Тебе повезло, но, если бы не трамвай, я бы догнал твою убегающую рожу и показал бы тебе, как кромсать чужое добро.
Я придержал одной рукой дверь трамвая, поставил ногу на нижнюю ступеньку и стал курить.
Через минуту водитель заорал:
– Залазь!
Еще две затяжки. Лицо водителя покраснело от ярости. Полные легкие дыма. Остатки сигареты – в урну. Не долетела – упала посреди тротуара.
– Лезь внутрь или выметайся на хрен отсюда!
Чего орать, когда я уже прошел внутрь? Горсть монет в окошко для оплаты. Двери со скрипом закрылись. Контролерша прижималась пухлой щекой к стеклу. Она безразлично смотрела на меня, как смотрит мерно жующая корова на далекую полосу горизонта. Трамвай покатился по рельсам.
На сиденье у прохода сидела молодая симпатичная девушка с длинными белоснежными волосами. Она ровно держала спину, словно спортсменка-наездница на важном соревновании. Случайный взгляд. Глаза в глаза. Глубоко на дне, там, где находятся самые потаенные уголки души, из-за бережно укрытых желаний – намек на зависть. Она хотела участия. Она хотела слов, мыслей, действий. Она хотела вечной жизни длиною в историю, но обречена на одно лишь упоминание, на случайный безликий образ в глазах чужого героя.
Меня трясло как в лихорадке. На мир словно вылили серую гуашь. Трамвай качнулся навстречу. Я же не выпустил дым из легких! Кашель, пол трамвая у самых глаз, крупным планом нос ботинка: шов между подошвой и кожей хиленький – может разойтись в любую секунду. Трамвай снова качнулся. Мир наполнился красками. Фух, откашлялся. Хорошо, что обошлось без крови. Перед носом качались облезлые серые поручни.
Я опустился на сиденье в хвосте трамвая. Он тормозил на пустых остановках, открывались и закрывались двери, потом он дергался и снова пускался в путь. Лоб давил на стекло. За