существования, сохранив от язычества, в качестве рудимента, лишь качество «творения» Божьего.
Языковый комплекс породил целостность языкового пространства, которое в силу функционализма своего существования, начало восприниматься как независимая самостоятельная сущность, наделённая творческим началом, обретшим статус «другого» по отношению к внутреннему миру. См. египетский обряд «отверзания уст», В Библии – процедура наименования животных, в Новом Завете – Логос в качестве высшей творческой силы и т. д. Этот статус оно делило с другим «другим» – природой. И человек уровнял их в своём сознании до равноправных внешних сущностей. В дальнейшем, эта отделившееся языковое пространство приобрело функцию демиурга материальной природы (см. Библию, Гераклит) и заняло доминирующие позиции в качестве средства построения внешнего мира (пример материализации «ложного сознания») – религиозной картины мира.
Бог никогда не жертвует последним ради верующих. Его задача – «обслуживать» их. Он лишь принимает и оценивает жертвы. его любовь к своим адептам всегда корыстна и вынуждена. Если он не будет им время от времени ниспосылать им благодать, или обещать её, то верующие отвернуться от него с негодованием. Тогда их сможет удержать в их вере только грозный и мстительный бог Ветхого Завета. Недаром, основанием христианства так и остался Бог иудеев. Иисус с его любовью играл и играет роль привлекательного фасада идеального будущего, роль «доброго полицейского». Ожидание его второго пришествия остаётся самым длительным обещанием в истории человечества.
Бог, по определению, не может поделиться чем-либо своим существенным, ибо он неделим и трансцендентен. Он лишь есть. И всё. Он не может любить, ибо любовь есть некое движение, изменение чувств, эмоций. – А Бог неизменен. Он может только обещать, декларировать любовь и благодать. Да и то – через посредников, ибо он не воспринимаем. Христос в христианстве, по крайней мере, в первоначальном, один из посредников, Мессия.
Человек отчуждил от себя слово, создав Бога. Бог лишь вернул его человеку, но не от себя (у него нет своего слова) – через посредников.
Иконы всегда нарративны. Их символизм лишь повод для приобщения к нарративу. Эмоциональность их восприятия возникает в качестве следствия нашей внутренней установки ни заданный тип восприятия. Как отклик на «якорь» нашего внутреннего нарратива.
Что заставляло язычников принимать иудаизм в форме христианства? У них не было в этом ни экономической, ни политической необходимости. Культурную независимость они при этом, в общем, сохраняли (исходное культурное окружение). Это движение сходно с самоорганизацией криминальных изгоев общества (и мигрантов), вырванных из условий стабильного существования, в стремлении достижения внутреннего самоутверждения. Основной базой раннего христианства были низы общества, языческого. Еврейские массы, в том числе