XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим
все понятно. Мейдзеки – посол Японии в Москве, и я никак не мог понять, откуда у него все эти познания. Он может рассказать, что означают, скажем, икона и ее сюжет, он прекрасно ориентируется в российских делах, вплоть до семейных и бытовых».
Прошли еще годы, и меня познакомили с японкой Сонокашимой, она работала над диссертацией, темой которой была Латвия. Я рассказал и ей о своих довоенных впечатлениях и услышал от нее, что Мейдзеки – директор Научно-исследовательского института международных отношений и ее непосредственный начальник. Когда мой рассказ дошел до ушей самого Мейдзеки, он прислал мне свою книгу на японском, которую я передарил в свою очередь Елене Стабуровой.
Работать в «Универсале» было крайне интересно. Каждое воскресенье я брал домой книгу на прочтение. Главное же – был обретен опыт в обращении с книгой; теперь я знал, где и как искать необходимую мне литературу. Вот пример: я не успел тогда изучить четыре внушительных тома издания «Эпоха великих реформ»[64] о 1860-70 годах, но я видел их, держал в руках, знал, что в них можно найти. Подобных интересных книг было много, без счета.
Когда происходила репатриация немцев, я совершал нечто, не совсем, не стопроцентно лояльное по отношению к моему работодателю. А именно – я читал объявления отъезжающих о продаже книг и шел сам по себе, а не по заданию своего хозяина, купить эти книги для себя. Таким образом мне удалось приобрести книги знаменитого издателя Александра Смирдина (первая половина XIX века) – первоиздания произведений Пушкина и других русских классиков. У меня оказалась и книга Петра Шафирова, министра иностранных дел при Петре Первом «Рассуждение, какие законные причины Петр I, царь и повелитель всероссийский, к начатию войны против Карла XII, короля шведского, в 1700 году имел». В каталоге сказано, что три первые страницы в ней начертаны самим Петром Первым.
Когда в 1940 году в Латвию приехал Николай Вирта и увидел мою библиотеку, он воскликнул: «Вы сами не представляете, какие у вас собраны книги! В Москве только из-за этой библиотеки вы стали бы значительной персоной!».
Понемногу я научился также дарить книги. Например, попавшее ко мне первоиздание одного французского поэта подарил другу семьи, доке по части французского языка, – и как же она была счастлива!
Для моего жизнепонимания очень важным оказалось лето 1939 года. Отпуск. Совсем немного денег. Нечаянно наткнулся на объявление – в санатории, расположенном в Вилянской волости Резекненского уезда за полтора лата в день обещали пятиразовое питание, пребывание в польской усадьбе в Яунрикаве. В сравнении с ценами на Рижском взморье это было сказочно дешево. Конечно, выбрав Юрмалу, я сэкономил бы на путевых издержках, но решение все-таки принял в пользу Латгалии и послал туда открытку: прибуду в такой-то день. В ответ мне посоветовали в Вилянах взять балагулу и ехать в Яунрикаву. Что такое балагула? В переводе с языка идиш – водитель лошадиной упряжки, извозчик.
Так я и поступил. Приехав в