принадлежал, по-видимому, Великому князю Ивану Калите (1325–1340) и передавался по наследству его потомкам[438].
Часть импортного золота использовалась ювелирами Кафы[439], превратившими город в заметный центр златоделия со своей собственной традицией в торевтике[440]. К их продукции, судя по невысокой стоимости, принадлежат упоминавшиеся в нотариальных актах золотая диадема с дукатом, монисто с флоринами, золотые колье, браслеты и кольца[441]. К инвентарю кафских ювелиров относится и упомянутый там же пробирный камень[442], служащий для определения пробы драгоценного металла.
Несомненно, «из греков» поступала и большая часть использовавшегося в северных землях серебра. Будучи олицетворением абсолютного материального начала в своем наиболее совершенном качестве, серебро наделялось магической силой очищать и облагораживать все, к чему оно прикасалось. Принадлежа к стихии Земли, серебро являлось одновременно отражением астральной духовности, знаком Луны, и оказывалось мистически воздействующим на черную желчь, на функции порождения и на сферу материнства вообще[443].
В Кафу импортировалось серебро самого разнообразного происхождения и качества. Там было серебро в слитках и пластинах, со штемпелем коммуны Генуи[444], происходившее, скорее всего, из серебряных рудников Испании и отчасти Сардинии[445]. Встречалось серебро кусковое и листовое, отмеченное клеймом Венеции[446], происходившее, определенно, из подвластной Адриатической республике Иллирии[447].
По кафским частно-правовым актам 1289–1290 гг. значилось более 520 килограммов такого серебра. По нотариальным записям Кафы 1343–1344 гг. отмечалось 1000 соммо (около 200 килограммов)[448].
Довольно интенсивно обращалась в Кафе серебряная монета Трапезунда, комниновские аспры (asperi cominianati), с изображением Святого Евгения, покровителя столицы Трапезундской империи; эта монета чеканилась не византийскими, как иногда утверждалось[449], но трапезундскими Комнинами[450] из серебра, происходившего из копей Халдии и Гюмюшхане[451]. Там имела хождение монета турецких эмиров, султанские аспры[452]; их порой ошибочно связывали с Солдайей[453], итальянским городом второй половины XIV–XV вв. в Крыму (современный Судак). Встречались серебряные монеты Хулагуидов, которые после реформы Газан-хана (1295–1304) стали называться «танга»[454]. Изредка попадались османские акне[455] и александрийские дирхемы[456], называвшиеся в латинских источниках «аспрами». Монета, как и вообще серебро, сырьевое, или чеканенное, были, наряду с золотом, единственным товаром, свободным от налогообложения[457].
Из Крыма слитки и монета распространялись по путям «из греков в варяги». Как свидетельствуют кафские массарии[458], они отправлялись литовским князьям, молдавско-валашским господарям, ордынским ханам и московским правителям. Таким образом по «татарской дороге»