никто бы ей не поверил, если бы она начала об этом рассказывать. Есть такие вещи, в которые невозможно поверить, пока не испытал их на себе, не ощутил каждой порой кожи. Клер стало дурно.
Она даже не знала имени этого парня, но знала, что он уже осужден на скорую смерть. Жуткие и странно манящие картины надвигающейся катастрофы на миг затуманили разум. Что с ним случится? То же, что с парой в метро? Она представила себе, как этого симпатичного блондина сбивает машина, например промчавшийся мимо по шоссе грузовик, и ей стало дурно. Неужели это произойдет? Когда она обращала такое пристальное внимание на совершенно незнакомых ей людей, с ними непременно происходили несчастные случаи. Но не могла же она из-за этого вообще перестать смотреть по сторонам или не вылезать из дома. Ее внимание все равно может кто-то привлечь. Например, кто-то, кого мельком показали по телевизору. И что произойдет тогда? Не она сама увлекалась этими людьми, ею двигала какая-то сила, скопившаяся извне.
До слуха Клер долетали имена.
– Леон!
– Морисса!
Как громко, оказывается, способны кричать озабоченные подростки. Или это слух Клер так чрезвычайно обострился, что она слышит все звуки с улицы. Даже признания.
– Я люблю тебя, Морисса, люблю, люблю, люблю!
Как громко он кричит, будто пытаясь доказать самому себе, что говорит правду. И что эта самая Морисса – единственная девушка в его жизни. Но Клер отлично помнила, как светловолосый парень, обнимая эту самую смуглую темноволосую девчушку по имени Морисса, плотоядно озирался на проходящих мимо красоток. В том числе и на саму Клер. Она этого не одобряла. Ей не нравилось, когда уже занятые парни смотрят на нее, как на самый лакомый кусочек во всей вселенной. Вот чего она стоит, любовь парней! Наверное, с этим ничего не поделаешь. Не стоит ждать от них верности. Какая-то подруга объясняла ей, что все это гормоны и зов природы. А на преданность озабоченных подростков и вообще ставить не стоит. Леон и Морисса оба были еще очень хрупкими, худенькими подростками, в чем-то неряшливыми и порой такими страстными, что это даже вызывало легкое отвращение. Клер всегда было неприятно смотреть на целующуюся взасос юную парочку, а сейчас ей вдруг стало тяжело и больно. Как в преддверии казни. В чем эти двое виновны? Могут ли у таких молодых, как они, быть столь тяжелые грехи, чтобы следовало стереть подростков в порошок? Наверное, степень греха не определяется возрастом.
Клер твердо была уверена в одном, что ни бог, ни дьявол не смогут причинить вреда невиновным. Хотя говорят, что каждый в чем-то виновен, не существует абсолютно безгрешных людей.
Когда Клер заметила под своими окнами Брэда, уже вечерело. Но фонари еще не зажгли. Сумрак еще только начал опускаться на землю. В такое время приятно погулять. Ей вдруг очень захотелось с ним пройтись. Порыв был таким неожиданным, что удивил и ее, и его в одинаковой степени. Брэд совсем уже не ожидал, что ему перепадет такой подарок, как целый вечер наедине с предметом его обожаний.
Клер, которой