за посетителями, которые ежедневно бывали у моих соседок по палате, слушала их разговоры.
Наши два окна находились на втором этаже, и некоторые предприимчивые мужчины, достав откуда-то лестницу, добирались до нашего открытого окна. Переговаривались со своими женами или подругами, передавали фрукты и соки.
В палате постоянно стоял смех. Я тоже смеялась вместе со всеми, хоть и через силу. Да и как иначе, не портить же настроение окружающим. Но это был, как говорится, смех сквозь слезы. На душе скребли кошки, хотелось вскочить с постели и бежать куда глаза глядят.
Как-то моя соседка по кровати, упитанная хохотушка с розовыми пышными щечками, со смехом спросила меня:
– Нинуль, а где твой мужик? Почему не приходит?
– Он в отъезде.
Я была не в силах что-то рассказывать о себе.
Наконец меня выписали из больницы.
Настроения не было – была опустошена морально. Все, что произошло за последние месяцы, сулило лишь новые проблемы. В то, что Максим позвонит мне справиться о моем самочувствии, я уже больше не верила. Да и с моей мамой отношений по-прежнему не было. Видя ее настрой, я перестала заходить к родителям на квартиру и избегала звонить даже папе. Все это было очень грустно…
После больницы я вернулась в жилье, предложенное Ирой, на Самотеку. Моя добрая, понимающая подруга часто приглашала меня к себе в гости – в свою уютную квартиру на улице Горького. Это был престижный дом работников Большого театра.
Ирин папа при жизни был известным оперным певцом. Этажом ниже проживали Майя Плисецкая с Родионом Щедриным, с которыми моя подруга близко общалась.
Внешне Ира была миниатюрной очаровательной блондинкой с огромными карими глазами. Она мгновенно покоряла окружающих своим неотразимым обаянием и острым чувством юмора. Мне посчастливилось познакомиться с этой замечательной женщиной, когда по работе с иностранными специалистами я приезжала в министерство, в котором она работала.
С Ирой у нас возникла «любовь с первого взгляда». Мы мгновенно разговорились, понравились друг другу. В дальнейшем симпатия переросла в настоящую, верную и преданную дружбу, которая, к счастью, продолжается по сей день.
У Иры была такая же очаровательная, как и она, дочурка, семилетняя Катюша.
С такими же огромными, как у ее мамы, глазками. Я очень полюбила ее, и девчушка отвечала мне взаимностью.
Однажды моя добрая подруга, в желании развлечь меня, пригласила с ними на прогулку в парк Горького. Катюша шла рядом с мамой, внимательно слушая наш разговор.
Вдруг она встрепенулась, открыла мамину сумку, вытащила из нее кошелек и убежала. Мы с Ирой растерянно смотрели ей вслед, ничего не понимая.
Катя подбежала к стоявшей неподалеку продавщице цветов, выбрала у нее в корзине букетик розовых гвоздик, заплатила три рубля (по тем временам приличные деньги!) и вернулась с радостным восклицанием, сверкая глазками:
– Тетя Нина, это вам!
Я расцеловала ее, глубоко растроганная, умиленная доброй душой ребенка. Но