второй день пыталась ожить. Абсурдное время, когда больше всего хотелось часами бродить по улицам, но вместо этого я была вынуждена часами проводить время с градусником, закутавшись в одеяла. Отвратительное самочувствие превращалось в невыносимое на фоне звонков мамы, которая в слезах сообщала мне, что ей стыдно рассказать кому-нибудь о такой дочери. Какой – такой? Я бросила работу в офисе и ставшую до боли родной и знакомой Москву ради путешествия автостопом без денег. Мне двадцать четыре, у меня все еще нет дома, мужа и детей. Сейчас, когда я пишу эти строчки, ситуация нисколько не изменилась, разве что декорации стали другими: я больше никуда не еду и ниоткуда не возвращаюсь, в пятницу вечером я сижу в пустом баре далеко от центра Вены и подбираю слова для того, чтобы рассказать свою историю. Мне двадцать семь, у меня по-прежнему нет дома с садом, мужчины с сильными руками и красивого сына с сердцем бога. Иногда я думаю, что каждому в жизни отмерено определенное количество любви, и я свой лимит израсходовала, а значит, останусь одна на дороге, но стараюсь гнать от себя эти мысли. Правда в том, что с возрастом найти человека, с которым взаимно захочется остаться и в горе, и в радости, все сложнее. Правы те, кто женятся совсем молодыми – позже первые свидания все больше напоминают собеседования.
Сбив температуру и обмотавшись шарфом, я все-таки вышла в город. Прогулявшись немного, пришла в бар к Артему. При дневном свете магия рассеялась, и стало хорошо видно залитые воском подсвечники, еще неубранные после вечеринки пустые бутылки, и грязные стаканы. Внезапно раздался звук смс – на третий день пребывания в Берлине мобильный оператор прислал мне сообщение с текстом «Добро пожаловать в Андорру». Вот уж спасибо, куда-куда, а в Пиренеи в ближайшее время я точно не планирую возвращаться. Если куда мне и было нужно, то в Аргентину, поэтому, пока хозяин на пару с приятелем старался облагородить помещение, я решила разобраться с билетом в Латинскую Америку – больше откладывать было нельзя. Проверила финансы: моих собственных денег – шестнадцать тысяч рублей, еще несколько тысяч прислали сопереживающие и просто неравнодушные (спасибо Геннадию, Жене Давыдову и Сергею Гнедкову), десять – добавили родители. В сумме выходило что-то около тридцати-тридцати пяти тысяч.
Я задумалась над тем, чтобы не ехать в Грецию, а сэкономить время и деньги, но большие носатые греки, сиртаки и древнегреческие храмы безудержно влекли меня к себе. Тогда я еще не догадывалась о том, какие противоречивые дни ждут меня в Салониках и в Афинах… Итак, дрожащей рукой я нажала на кнопку «Купить», и точка невозврата была пройдена. В период с 16 по 18 ноября меня ждали три самолета. Утром 16 ноября я должна была полететь из Афин обратно в Берлин, откуда, на следующий день – в Мадрид (Виталик, пророчески сообщивший на прощание, что я еще вернусь, оказался прав), и только из Мадрида мне предстояло сесть в самолет до Буэнос-Айреса. Пути назад не было.