вашими словами, – ответила я. – Но не исключено, что для реализации этих планов придётся выехать из столицы на довольно длительный срок. Не снизится ли от этого качество личной жизни у некоторых весьма уважаемых людей?
При этих словах я взяла его за большую волосатую руку и проникновенно заглянула в тёмные глаза.
– Обязательно снизится, – сказал он, поглаживая мою от запястья до локтя и далее к плечу. – Но некоторые уважаемые люди отвечают за работу некоторых очень симпатичных аспирантов, а для настоящего мужчины долг и ответственность превыше всего.
Прохладным утром, наступившим сразу после жаркой прощальной ночи, он отвёз меня в Домодедово, откуда я полетела навстречу трудовым свершениям.
– Я чертовски рад тебя видеть.
Он всегда рад видеть меня. Но ещё никогда не было «чертовски».
– Как движется работа над диссертацией? – с ходу интересуюсь я.
– Да… Потихоньку…
Видно, что данная тема его не слишком увлекает. Зато чрезвычайно увлекает совсем другое – то, что быстренько захватывает и меня.
– В тебе появилось что-то новое.
– Знаешь, в тебе тоже.
Банальная отговорка!
Он мягко, но властно ведёт дело к тому, что доселе было известно мне лишь теоретически. Захватывает дух – так непривычно и жутко идти туда! Но ещё труднее сказать ему «нет». И я, зажмурясь, разом ныряю сквозь волны страха и неприятия и почти в тот же момент получаю в награду ни с чем не сравнимое удовольствие от ощущения власти над всем его существом.
Мы сидим нагишом у маленького столика и пьём мой любимый кофе со сливками из больших белых чашек.
– Ты так и не хочешь мне сказать, как движется твоя работа. Дошло ли дело до экспериментальной части?
Мой Аполлон кладёт нога на ногу и улыбается, как мне кажется, снисходительно.
– Оно тебе надо?
– Но мне же интересно! А тебе разве не хочется поделиться со мной впечатлениями от своих занятий?
– В компании с такой женщиной говорить о… О каких-то железках! – восклицает он. – Да ты в своём ли уме?
Он тянется вниз за шампанским, попутно чмокая меня в бедро.
– И всё-таки. Расскажи. Я хочу всё про тебя знать. В конце концов, ты мой ученик
Он вкладывает мне в руку высокий прохладный бокал.
– За любовь, объединяющую учеников и их учителей!
– Нет, я серьёзно.
Слегка пригубив, я ставлю бокал на столик. Упрямство – черта, которой я обязана и своим красным дипломом, и грустным опытом жизни с Борюсиком.
Он залпом выпивает свой бокал.
– А если серьёзно, то я вовсе не собираюсь делать никаких экспериментов. У дядьки достаточно материала. Прикинь: за долгие годы целым институтом наворочено столько, что на сотню таких «десертов» хватит. А раз так, то не глупо ли расшибать лоб и ещё чего-то там выкомаривать? Ну, скажи. Или я не прав?
– Конечно, ты прав, дорогой. Совсем