машине иногда надо менять детали, даже если они вполне исправны. Просто для того, чтобы улучшить ее характеристики. Возьми, подержи, – и Лорд протянул Призраку свою руку.
Сохраняя внешнее спокойствие, Призрак взял руку Лорда… и едва не уронил:
– Но она же теплая, как живая!
– А кто тебе сказал, что она мертвая? – широко улыбнулся Лорд. – Срок службы этого тела – четверть тысячелетия, вне зависимости от того, разделено оно на части или функционирует в комплексе…
– Я хочу такой протез для себя, – необычно медленно сказал Призрак.
Кажется, удивился даже Лорд:
– В смысле? У тебя руки-ноги вроде бы в порядке…
– Я хочу себе эту pacco… – повторил Призрак. – Простите, сэр, я имел в виду, что хочу поменять свою руку на такую же.
– Потому, что сочувствуешь Льдинке? – уточнил Лорд с подозрением в голосе.
– Нет, – ответил Призрак. – Всегда мечтал иметь руку, которую можно на ночь спрятать в тумбочку. Да и лезвия в хозяйстве пригодятся.
Что я почувствовала? Врать не стану, без ревности не обошлось. Все-таки когда тот, кого ты уже считаешь своим парнем, готов отдать руку для другой девушки – это невольно дает повод для ревности.
Но моя ревность, не успев родиться, задохнулась под давлением более сильного чувства – гордости. С той ночи, когда я доверила Призраку быть моим проводником, моим страховочным канатом в путешествии, из которого люди, как правило, не возвращаются, между нами установилась связь. Я чувствовала то, что чувствует он в эту минуту. Не могу не признать, Призрак та еще врушка – он очень часто весел, когда грустит или серьезен, когда в душе хихикает и куражится. Как тот валет с карты, двойственный, но не в плохом, а в хорошем смысле этого слова.
И я чувствовала, как тяжело далось ему это решение. Можно сколько угодно уверять себя, что «новая рука будет лучше старой», но наверняка ты этого не знаешь, и выбор состоит между своей рукой и абстрактной модернизированной.
В наше время имплантаты не то чтобы обычны, но и не в диковину, как раньше, но одно дело – добавить себе компьютер в голову, как Джинн, или усилители мышц, как многие спортсмены, и совсем другое – полностью заменить свою плоть на что-то чужое. Призраку было страшно, я чувствовала это. И чувствовала, как он борется со своим страхом.
Я коснулась его одновременно на всех уровнях – и физически, захватив ладонью его ладонь, как получасом раньше, когда он спорил с Апистией, и на уровне, на котором между нами была та самая незримая связь. Я поняла, что он это почувствовал. Он обернулся ко мне и подмигнул:
– Надеюсь, с новой рукой я не стану менее привлекательным. Как думаешь, Куинни?
Духи предков, я не была к этому готова! Ребята-то еще не знали, что между мной и Призраком… что-то есть. Но, вспомнив о том, как он мужественно подавил свой страх, я, сжавшись внутри в комок, ответила:
– Для меня – точно нет, – и чмокнула его в щечку, показав напоследок язык. Ну не могла я не выпендриться!
– Я