посмотрим. А может, и так до Соренто дотянем. Главное – шторм заканчивается.
– Да, уж, – поддержал боцман, обходя надстройку с кормы на левый борт и осматривая места возможных повреждений, – такой штормяга. Ураган! Вот потрепал. Пожалуй, все десять баллов.
Старпом и матрос следовали за ним.
– Хорошо, что курс на волну держали, – сказал старпом, – а то могли запросто…
Старший помощник, даже не закрыв рот, молча и медленно шел по коридору левого борта, осматривая открытые балки и торчащий утеплитель на месте сорванного подволока.
– Не хрена себе, – присвиснул боцман, – метров шесть железа вырвало. Стоять. Осторожно, борта нет.
Алексей посмотрел на то место, куда указывал боцман – отсутствовало не менее двух метров фальшборта возле главного трапа.
– Это что же за силища, так металл вырвать. Там же сталь миллиметров шестнадцать или больше и сварка, – удивился матрос. – Это, наверное, когда нас на критический угол завалило…
– Да уж, мне капитан говорил, – кивнул старпом, – одного градуса не хватило…
– Что, паря, в штанишки не намочил? – боцман бодро хлопнул Алексея по плечу.– Вот оно как бывает. Видел раньше настоящий шторм? Ну, ничего, в порт станем – всё починим, а пока нужно этот проход закрыть. Да… и матросам сказать, не забыть бы, тросы обтянуть…
Экипаж опять заработал по ходовому расписанию в обычном режиме.
Ветер насвистывал лихую песню, про то, как гонит тучи, поднимает огромные волны и опрокидывает корабли, а океан глухо подпевал ему, ударяя гребнями волн в борт теплохода. Радиостанция молчала.
Война за десять минут
Ко мне во дворе подбежал мой товарищ Игорь и выпалил:
– Знаешь соседа нашего, дядю Федю? Ну, с третьего этажа.
– Это который хромой?
– Ага. Представляешь, он с японцами воевал.
– Врешь.
– Не вру, пойдём, спросим.
Мы пошли к гаражам, где всегда можно было найти невысокого старика, который приволакивал левую ногу. Вот и сегодня он был возле своего гаража, и как всегда в серой кепке.
– Дядя Федя, – бойко подскочил Игорь, – расскажите, как вы воевали.
Дед обернулся – перед ним два соседских пацана: один из первого подъезда, а второй над ним живет, в пятнадцатой квартире.
– А что же вам рассказать?
– Ну, про войну. Вы ведь раненый.
Дядя Федя присел на табурет, левая нога не гнулась – вытянул её, и начал рассказ.
– Забрали меня в армию весной тридцать девятого года и отправили на Дальний восток. А в то время Япония на Халхин-Голе провокацию устраивала. Ну вот, выдвинули нашу часть в Монголию, на помощь. Сидим в окопе, ждем команду. А японец в атаку попёр. Поле пустое, ровное. Поднялись они, значит, и идут. Ну и нам тоже команда – в штыковую. Вылез я из окопчика, бегу. Штык вперед. Вижу, японец на меня бежит. Орёт чего-то. Я его штыком ткнул в живот, думал, всё. Но не тут-то было. Он за винтовку уцепился, глаза выпучил и штык выдернуть не даёт. Вот так мы с ним и кружили с минуту, наверное, пока меня пуля