двадцать четыре доллара.
На этой фразе ее голос дрогнул. В этом чуть заметном изменении тембра, вызванном самопроизвольным сокращением голосовых связок, как будто записалась вся ее жизнь, не стоившая и десятой части этой суммы, все ее несбывшиеся надежды и бесконечные исступленные ожидания, которые сполна выражались только что произнесенными ею словами.
Мне почудилось, как будто меня ударили кулаком в грудь. Сердце бешено заколотилось, всё вокруг внезапно расплылось и затанцевало в своем собственном, странном и неподвластном мне ритме. Клавиатура компьютера уплыла куда-то вправо и вдаль, шкафы для документов обнялись друг с другом и принялись вальсировать по кабинету, монитор подпрыгнул и задергался в ритме брейк-дэнса.
– Хорошо, – промямлил я и не без труда положил мобильник на норовивший отпрыгнуть в сторону стол, забыв отключить связь. Из трубки задребезжали еще какие-то слова, но они меня уже не интересовали.
Я сидел на стуле, не ощущая его, а окружающий мир продолжал свой безумный хоровод. Мысли покинули мою голову и унеслись в какое-то более подходящее для них место, оставив меня, почти бесчувственного, наедине со взбесившейся мебелью. Стены офиса, видимо не выдержав подобного зрелища, изогнулись под нелепым углом и раздвинулись в стороны, будто раздираемые неведомой силой. Силой денег. Силой свободы.
Все. Это произошло, и обратного пути нет. Я вдруг остро ощутил внезапную ностальгию по той жизни, которую стремительно терял: по спокойствию тихого офиса, куда каждый день ковылял старенький автобус и где платили не очень большую, но стабильную зарплату, позволявшую мне делать себе маленькие сюрпризы и иногда даже осуществлять мои скромные мечты; по книгам, которые любил перечитывать, воображая, как все описываемые автором события происходили бы со мной, и каждый раз давая себе зарок начать с завтрашнего дня новую жизнь; по тому безымянному ощущению, что четко отграничивало те вещи, которые могли бы стать моими, от тех, о которых мне дано было лишь мечтать. Все в голове смешалось и поменялось местами, и вот уже то, что раньше было сказкой, стало реальностью – только руку протяни, – а все, для чего я работал, все мои планы и вся моя с грехом пополам построенная, более-менее сбалансированная жизнь – вдруг утратила смысл. Как будто внезапно исчезло земное притяжение, и я растерянно воспарил посреди пришедших в неописуемый хаос броуновского движения вещей, неуклюже болтая руками и ногами в тщетных попытках восстановить утерянный порядок окружения и свое собственное положение в нем. А это окружение тем временем, плавно вращаясь, продолжало уплывать от меня, как будто осознав свою скоропостижную ненужность. Я был словно эпицентром Большого взрыва внутри моего собственного сознания. Мне предстояло строить мою новую Вселенную. Или, скорее, наблюдать за ее формированием в хаосе бесконечного созидательного разрушения…
Я медленно приходил в себя. Стены и предметы плавно возвращались на подобающее им место, как