девчонка – года на три старше. Я тогда жил у родителей. В тот вечер мы долго гуляли где-то с компанией, причем так, что к концу вечеринки ни у меня, ни у нее не осталось ни копейки денег. В то время это было нормальное состояние – мы были студентами, родители были небогаты, и все, что мы могли себе позволить на повышенную стипендию – это полуторалитровая пластиковая бутылка дешевого пива раз-два в неделю. Но тогда нам и этого хватало, мы были влюблены – толи друг в друга, толи в саму жизнь, – и наличие либо отсутствие денег практически ничего не меняло – любовь не требует больших расходов.
Короче говоря, ни у меня, ни у нее не было денег, чтобы заплатить за такси. Такси вообще было для нас непозволительной роскошью, которой мы пользовались только в случае крайней необходимости. Вот как сейчас. Оба были пьяны, на улице – ночь, дойти пешком до ее дома совершенно не представлялось возможным. Поэтому я повел ее к себе, надеясь, что мы сможем прошмыгнуть в мою комнату и всю ночь заниматься сексом, не разбудив родителей. Конечно, если бы я был трезв, такая мысль даже не пришла бы мне в голову – я знал, что мать спит очень чутко, и конечно услышит, как я открываю дверь. И уж тем более поймет, что я не один. Но тогда кровь моя была обильно растворена алкоголем и тестостероном, и думать реалистично совершенно не получалось.
Мы зашли в квартиру, стараясь не шуметь. И первое, что я увидел – это укоризненные глаза матери. Заплетающимся языком я пробормотал что-то вроде «сегодня она останется здесь», пошатываясь, прошел в свою комнату. Девчонка нерешительно двинулась вслед за мной. Мать не сказала ни слова.
Ничего не сказала она и на следующий день. И на следующий.
Вскоре мы с той девчонкой расстались.
Я отвел глаза от своего отражения. Где-то там, за тяжелой дверью туалета продолжала греметь музыка, Сандер прибалтывал девок поехать к нему домой, заказывал еще коктейлей с мартини (кажется, решительно все девушки теряют самообладание под действием Сандера, смешанного с мартини), а люди на танцполе продолжали колебаться, как молекулы в кристалле, вроде каждый – сам по себе, но в то же время – неотъемлемая часть общей массы; отрезви каждого в отдельности – и масса перестанет существовать.
Я умылся, вытер лицо бумажным полотенцем, убедился в презентабельном состоянии своего отражения, и вышел навстречу шуму, людям и первобытным инстинктам, обычно скрывавшимся за ширмой приличий, а здесь – выплескивавшимся наружу под жесткие ритмы музыки, не очень изменившейся со времен шаманов и ацтеков.
– Ээээй, мистер Лексус, почтил нас наконец своим присутствием! – Сандер казался основательно пьяным, но я не мог разобрать, в самом ли деле его так развезло или он просто играет. – Давай расплачиваться, а то девушки уже хотят в постельку!
Девушки громко засмеялись. Они-то были точно пьяны. Я улыбнулся, заплатил по счету, вылил в свой стакан остатки вискаря, в три глотка опустошил его и пошел к выходу. Алекс с компанией двинулись следом.
– Так значит, ты из провинции? – низким эротичным голосом толи спросила, то ли просто констатировала девушка, отписанная мне