Люди тут все равно не более либеральны, чем везде. Просто здесь, в Уиллздене, слишком мало тех, кто может объединяться в банды и заставлять несчастных прятаться в подвале, когда окна разлетаются вдребезги.
– Выживание, вот что! – заключила она вслух (она обращалась к своему ребенку, ей нравилось говорить ему по одной умной мысли в день) и открыла дверь под вывеской «Старая обувь», от чего колокольчик над входом зазвенел. Здесь работала ее племянница Нина. Это была старомодная мастерская, где Нина ставила набойки на «шпильки».
– Алсана, ты выглядишь отвратительно, – крикнула Нина на бенгальском. – Что за дурацкое пальто?
– Не твое дело, вот что, – ответила Алсана по-английски. – Я пришла забрать туфли моего мужа, а не болтать с Позорной Племянницей.
Нина привыкла к такому обращению, а теперь, когда Алсана переехала в Уиллзден, Нине придется слышать это чаще. Раньше Алсана выражала свое негодование более длинными предложениями, например: «Ты не принесла нам ничего, кроме позора…» или «Моя племянница, навлекшая позор…», но теперь у Алсаны не было ни времени, ни сил, чтобы каждый раз производить впечатление, так что она сократила свои пылкие тирады до «Позорной Племянницы» – ярлык на все случаи жизни, суммировавший ее чувства.
– Видишь, какие подошвы? – спросила Нина, убирая с глаз светлую крашеную челку. Она достала с полки туфли Самада и протянула Алсане синий талончик. – Они были ужасно стоптанными, тетенька Алси, мне пришлось их чуть не заново сшить. Заново! Что он только в них делает? Бегает марафон?
– Работает, – сухо ответила Алсана, – и молится, – добавила она, потому что ей нравилось выставлять свою респектабельность, а кроме того, она действительно была традиционалисткой и очень религиозной – ей не хватало только веры. – И не зови меня тетенькой, я всего на два года старше тебя, – Алсана запихнула туфли в пакет и пошла к выходу.
– Я думала, молятся, стоя на коленях, – заметила Нина со смешком.
– И так, и так, а еще во сне, просыпаясь и на ходу, – отрезала Алсана, снова проходя под звонким колокольчиком. – Создатель всегда следит за нами.
– Как новый дом? – прокричала ей вслед Нина.
Но Алсана уже ушла; Нина покачала головой, глядя, как ее молодая тетя исчезла вдали, похожая на маленькую коричневую пулю. Алсана. Одновременно и молодая, и старая, думала Нина. Она казалась такой правильной, такой практичной в своем длинном практичном пальто, но создавалось впечатление…
– Эй, мисс! Спуститесь на землю, тут вас ждут туфли, – раздался голос из задней комнаты.
– Отвали, – огрызнулась Нина.
Алсана спряталась за угол почты и, сняв тесные босоножки, надела туфли Самада. (У Алсаны было странное сложение. Сама маленькая, а ноги – большие. Когда смотришь на нее, создается впечатление, что ей еще предстоит вырасти). Быстрым движением она завязала волосы в узел и поплотнее запахнула пальто, чтобы не задувал ветер. Затем