рядом с таким человеком. Но пока с ним телохранитель, он никогда не обретет уверенность в себе самом.
– Где теперь твоя жена? – спросила она, чтобы завести разговор.
Но Андрей ответил так, что дальнейшие расспросы оказались невозможными:
– Понятия не имею.
– Хороший у Зиминых дом.
Он едва заметно улыбнулся:
– Хороший… Только Дэнька с удовольствием сбежал бы отсюда. Только куда? И на что жить? Он же ни черта не умеет!
– А ты на что?
– Я? Я тоже ничего не умею, кроме как составлять ему компанию. Мне платят, на это я и живу.
– А у самого Зимина есть охрана?
– Конечно. И у его жены тоже. Разве ты не заметила двух парней в белых рубашках?
– Ты с ними не особенно близок?
– Верно. Сначала мы вроде подружились, но когда я узнал Дэньку получше… А вот и он!
Едва не опрокинув кружку, на дне которой еще оставалось немного кофе, Соня прильнула к стеклу: на крыше дома появилась знакомая фигура. Соня подумала, что он будет пробираться на ощупь, как слепой, но опять ошиблась. В его движениях не было неуверенности, скорее было похоже, будто он задумался и шел, не очень заботясь о том, куда ступают ноги. Дойдя до самого края, он постоял, будто любуясь на первые звезды, потом уселся, свесив ноги и слегка откинувшись назад, уперся ладонями в черепичный скат. Напряженно вслушиваясь, Соня ждала, когда он запоет, но все же пропустила первый звук. Его голос не набирал силу, как ручей, он обрушился словно водопад – сильно, страстно, неумолимо. От обычных для Дениса низких звуков он взлетал так высоко, что у Сони захватывало дух – сейчас оборвется! Он действительно пел на английском, и она не разбирала слов, но не жалела об этом, потому что мелодия поглощала целиком, увлекала за собой, заставляя забыть обо всем остальном, наполнявшем этот мир. А когда песня внезапно оборвалась, Соня ощутила странное, незнакомое одиночество. Она очутилась в мире, где все уже не могло быть как прежде.
Глава 12
Соня уже собиралась уходить, когда в дверь требовательно постучали. Андрей открыл без колебания, будто ему был вообще неведом страх. Остывший ночной воздух ворвался во флигель, и лицо Нины Викторовны оказалось ему под стать – холодное, отталкивающее. Придерживая на груди незастегнутую кофточку, наброшенную поверх шелкового халата, она прошла к столу и села напротив Сони.
– Мне неприятно это говорить, – начала Зимина, и голос тут же выдал, как она нервничает, – но мы вынуждены отказаться от ваших услуг. Ваше появление негативно сказалось на мальчике, а мы-то рассчитывали, что вы подействуете на него благотворно.
– Я не валерианка, – резко ответила Соня. Впервые за два года работы ей указывали на ее некомпетентность. Следовало бы немедленно уйти и хлопнуть дверью, но Соня отчего-то продолжала сидеть.
– Мой муж считает, что вы слишком молоды.
– Я этого и не скрывала!
– Вы не можете разглядеть очевидных вещей.
– Лучше скажите, что я не хочу разглядеть того, что должна по вашему замыслу.
– Вот,