смотрели с печалью на события, развернувшиеся в маленькой кухоньке с самыми близкими на свете людьми. Мать – дочь, дочь – будущая мать! Какой она будет матерью? Что передают друг другу самые близкие по крови люди? Что? Любовь или ненависть? Что унаследуют дети детей? Любовь или ненависть? Внуки, правнуки, «потомки» – все участвуют в этой сцене. Сейчас и сегодня. Кто будет виноват в несчастьях, идущих по роду? Кто несет за все это ответственность? Мать! Мать, дарующая жизнь своему чаду. Мать, наделенная Творцом необыкновенной силой творчества. Мать, продолжавшая род человеческий. Ибо ей дана эта роль – рождение человека, и она обязана привести своих чад в лоно Творца, вернув Создателю свою работу без брака и поломок.
Глава 12
Степан вышел на прогулку, загруженный пакетиками с едой для бездомных собак. Это было у него одно из покаяний – кормление животных. Он замаливал свой грех по-своему. Отрабатывал свой груз, как мог.
– Жучка, Жучка…. Вот ты где, милая, забилась, не достать. Где твои-то, а? Хвались, давай, потомством.
Жучка вылезла из небольшой щели сарая, виляя хвостом и радостно повизгивая.
– Господи, какие же у вас, собак, глазища-то. Ну, на вот, ешь. Тебе сейчас надо сил набираться, кушать за пятерых.
Степана окружили четыре лохматеньких щенка. Жучка глотала куски хлеба, щедро намазанные печеночным паштетом и маслом, следя краем глаза за своими детенышами. Она все понимала и чувствовала каждого человека, проходившего мимо. К кому можно подойти поластиться, попросить кусочек, а к кому и близко приближаться нельзя – укусит.
– Ну, вот и ладненько, вот и хорошо. Сейчас молочка вам налью. Это необходимо для силы и здоровья. Мой Андрюха ох как любил молоко с краюхой хлеба. У него, наверное, тоже дети есть. Я ведь дед, небось. Пей, пей, миленькая ты моя Жученька.
Он лил молоко из бутылки в ржавую банку, а собака на лету ловила струю, радостно махая хвостом, как веером.
– Ну ладно, пошел я, дела у меня еще. Тут малец один письма Богу пишет. Может, еще написал, пойду узнаю, а ты, давай, иди, корми своих собачат. – Он погладил Жучку и медленно зашаркал в сторону почты. – «Ишь ты, весна уж совсем началась. На могилку к родителям надо уже сходить. А Серега так и не появлялся, а может, и появлялся.… Нет, я бы заметил. Тридцать пять лет ни слуху, ни духу. Может, уж и в живых нет. Повидаться бы, брат всё-таки».
На пороге почты Светка доставала письма из ящиков.
– Здравствуй, Светик – семицветик, а Лиза-то где?
– У Лизы мать в больницу попала, да и она сама заболела. А ты чего пришел с утра пораньше?
– Да подумалось, может, опять письмо пришло.
– Кому письмо-то, тебе что ли?
– Да не мне, Богу.
– А ты-то тут причем?
– Ну, я это… сопереживаю.
– Ну, ладно, сопереживатель, пойдем, посмотрим. Заодно поможешь рассортировать, а то без Лизки тяжеловато.
– Что-то серьезное с матерью-то? – Степан тщательно вытер у порога ноги.
– Да там давно все серьезно. Видать, совсем Лизку достала. Обе