ведь Танька непутевая, грязнуля. Вечно бардак в квартире, обедов никогда нет.
Петр Васильевич отодвинул тарелку.
– Ну и что?! Обеда, видите ли, нет. Зато сын есть семи лет. Ты дома сидишь, взяла бы да приготовила всё, что надо.
Тося встала, выпрямилась во весь свой небольшой росток и раздраженно стала приводить аргументы не в пользу своей невестки.
– Вот еще, обед ей готовить! Я за тебя замуж вышла, сама все делала. Работала, чистоту наводила, да еще и Кольку воспитывала. Мне никто не помогал. Никто! Наработалась за свою жизнь, все, хватит, не зря пенсия предусмотрена.
– Внук ведь наш… Семья.
– Я с Сашкой и в кино, и в театры хожу, и к нам они его привозят, а семья другая сложится, может, и лучше будет.
– Да как у тебя это все легко! Другая… Не должно быть другой! Должно вырасти цельное родовое дерево, именно родовое, а не гнилое, – он встал из-за стола. – Грех бросать своих жен и детей из-за мужской прихоти. Идут как зомби на поводу у одного своего места. Если бы я за этим местом побежал, ты сейчас со мной бы не сидела и с Колькой неизвестно, что было бы.
Тося возмущенно вскочила.
– Ты что, мне изменял? А ну, признавайся! Ведь у тебя ноги нет, инвалид, и все туда же. Изменял?
– Дура ты. Изменял, не изменял. Я говорю, что не за мужскими прихотями идти надо, а за сердцем. Оно вести по жизни должно. Инвалид, видите ли, а бабы, между прочим, на шею вешались. Только я за сердцем шел, – он выскочил из комнаты и хлопнул дверью.
– Но Танька ведь не хозяйственная. Она мне никогда не нравилась, – полетели ему вдогонку слова Тоси.
Петр Васильевич предстал перед женой грозный и нетерпящий никаких возражений.
– У нашего сына есть сын и жена. Он должен жить с ними и в радости, и в горе. Мы должны все предпринять для их примирения.
– А если не получится?
– Значит, плохого сына воспитали, главному не научили.
– Чему?
– Заповедям Божьим.
Глава 5
Плотно зашторенные окна создавали иллюзию ночи. Маленькое бра тускло освещала кровать. Света лежала, глядя в потолок, а у нее на груди примостился Генка – друг, любовник и надежда. Надежда на будущую семейную жизнь. Непонятно только было, скоро или не скоро придет это будущее и придет ли вообще.
Лениво поглаживая Генку по голове, Светлана вспомнила о письме. И голос Лизы зазвучал как наяву: «Боженька, помоги моей мамочке, верни папу».
– Ген, а сколько сейчас лет твоему сыну?
– Восемь, а что?
– Пойду, чайник поставлю.
– Светик, ну подожди еще чуток, разберусь я со своими, обещаю, – он потянул ее обратно в постель. – Потерпи. Все будет хорошо.
– А жена как?
–Да что жена, пилит и пилит. Надоела. То денег мало, то прихожу поздно, то не так, это не так.
– Она ведь, наверное, догадывается, что у тебя кто-то есть?
– Наверное. Я особо и не скрываю.
– Ладно, пойду чай ставить, – вырвавшись из его объятий, она скрылась за дверью.
Стрелки часов приближались к полудню, на кухне