недюжинного, и поэтому ведет свои записки, воспоминания, свой дневник. К сожалению, мы не располагаем этой рукописью, потому что он сжигает ее после восстания декабристов, чтобы не замешать многих. Но некоторые фрагменты этой работы поэт все-таки сохраняет: те, которые заведомо не опасны при следствии, для цензуры. Это его воспоминания о Дельвиге (хотя, может быть, они написаны позже), воспоминания о Державине и еще одна рукопись под названием «Заметки по русской истории XVIII века», где Пушкин пытается понять основные исторические вехи, характерные для России прошлого века.
Все это написано очень молодым человеком, далеко еще не понявшим ни смысла жизни, ни своеобразия России. Например, он очень отрицательно относится к Екатерине, называет ее здесь «тартюфом в юбке и короне». Почему? Да хотя бы потому, что поэт еще не до конца прочувствовал то благо, которое Екатерина принесла России. Например, в 20-е и 30-е годы его будут ограничивать в поездках не только за границу, но даже и по России, а между тем это будет нарушением актов Петра III и Екатерины II «о вольности дворянства». Позже он осознает, что в действиях Екатерины было далеко не только зло, но и благо.
Но все это впереди – пока еще Пушкин очень близок к декабристам, он общается с ними в Кишиневе и в своих поездках в Каменку и Киев. Поэт дружит с Раевским, общается с Пестелем. Он все еще молодой вольнодумец, ему все еще кажется, что та революция, которая впереди, – это благо.
Однажды за столом у Инзова он рассказывает разницу между прошлым временем и текущим. «В прошлом времени, – говорит он, – народы воевали друг с другом. В нашем веке все иначе, теперь народы воюют не друг с другом, а со своими правительствами, с монархией, и в этом благо». Но Инзов быстро переводит разговор на другие темы. Тут важно понять, что Пушкин еще не самостоятелен в своих взглядах. Все его приоритеты, так скажем, западные. Он будет следить за революциями на юге Европы: в Греции, Италии, Испании. Он всюду на стороне народов, против правительств. Он сильно упрощает историю.
И в этом нет ничего удивительного. Не говоря уже о том, что ему мало противостояния по отношению к общему мнению, он еще и ведет разгульную жизнь. Бесконечные романы и бесконечные ернические стихи – все это известно, и все это тоже Пушкин, и не надо это замалчивать. В частности, он пишет знаменитую поэму «Гавриилиада», которая, конечно же, далеко не только за пределами приличий, но и нецензурна. Он стесняется потом этой поэмы, в конце 20-х годов он пытается собрать все разошедшиеся рукописные экземпляры и сжечь их. Когда один из приятелей хвалит «Гавриилиаду», Пушкин одергивает его и говорит: я стыжусь этой вещи, а ты думаешь, что ты, мой друг, меня хвалишь. Наоборот, если бы ты ругал «Гавриилиаду», я бы понимал тебя лучше и больше. Но это был уже другой этап его жизни.
Тем не менее, если отвлечься от наполнения поэмы конкретными мыслями и картинами, то это замечательные стихи (в чисто стихотворческом плане), там много любопытного. В частности, в первых же ее строках