на вошедшего следом за ним начальника разведотдела полные растерянности глаза.
– Александр Николаевич, никто не проморгал, – спокойно возразил полковник Пневский. – Если бы нам с вами доложили даже неделю тому назад о подходе армии Ноги, ничего бы не изменилось. Вы же все равно не собирались наступать, как это вам советовали командующие армиями. Мы с вами предполагали такой вариант. Не Владивосток – значит Мукден. Так и вышло.
Куропаткин счел необходимым не спорить с начальником разведотдела. Полковник Пневский был прав.
…16 февраля начальник штаба генерал Сахаров доложил Куропаткину о том, что армия Ноги соединилась с войсками маршала Ойяма.
На следующий день японские войска повсеместно на протяжении 110 километров перешли в наступление. Первый ожесточенный бой произошел на левом фланге фронта, где стояли части 1-й армии генерала Линевича, однако все атаки японцев были отбиты. Это сразу успокоило Куропаткина. 19 февраля бои на левом фланге фронта разгорелись с новой силой.
В этот же день японцы предприняли попытку обойти правый фланг фронта. После двухчасового боя командующий 2-ой армией барон Каульбарс отдал приказ войскам отойти на вторую позицию за реку Нуньхэ.
Пока Куропаткин решал, что предпринять дальше, японцы вклинились между 2-ой и 3-й армиями. Образовались гигантские клещи, охватывающие войска барона Каульбарса и барона Бильдерлинга.
Когда Куропаткин это понял, было уже поздно…
24 февраля в результате трехдневного боя японцы прорвались и в центр обороны армии генерала Линевича у деревни Киузаня.
Куропаткину ничего не оставалось, как отдать приказ на отход своих войск к Телину и оставить Мукден.
…За несколько дней Куропаткин похудел и осунулся. Он мало разговаривал, много пил и разрешал входить к нему в вагон только генералу Сахарову и полковнику Пневскому.
– …Мы и здесь не устоим, – сказал он однажды генералу Сахарову, когда тот зашел к нему с очередным докладом. – Подготовьте приказ об отходе на Сыпингайские позиции. Там мы или умрем, или остановим их.
Куропаткин потянулся к бутылке с коньяком.
– Пить будете? – спросил он, не поднимая головы. – Если не хотите, не пейте…
Выпил и, вдруг, тихо засмеялся.
– Я не знаю, кто там… его величество или кто-то другой сказал: «Куропаткин – не Берклай-де-Толи…» Ну и что? Куропаткин есть Куропаткин. А за спиной Кутузова все были герои!..
Он снова потянулся к коньяку, однако генерал Сахаров убрал бутылку со стола и поставил ее в открытый сейф.
– Алексей Николаевич, я полагаю, пора брать себя в руки. Война еще не окончена. Мукден – это не конец света.
Куропаткин поднял голову.
– Что известно о наших потерях? – спросил он, не спуская с генерала Сахарова воспаленного взгляда.
– По тем донесениям, которые уже прислали, тысяч 60… Но, наверное, больше…
– Вот видите… – Куропаткин