деревне, вдоль побережья на восток. Там еще проходит дорога на Фест, где есть древности и куда ездят туристы. Определенно убийцы скорее решат, что Марк отправился тем путем. Они ведь не знают о лодке. У Марка и Колина была сумка для провизии, можно было подумать, что они и спали под открытым небом, а может быть, собирались спать предстоящей ночью в старой церкви.
– Что ж, давайте считать, что вы правы, будем надеяться, что они и не подумали о лодке. Ее легко увидеть сверху, с берега?
– Нет, нелегко, но я все-таки спрячу ее получше. Там есть пещера… не совсем пещера, так, расселина между скалами… ее никак не увидишь с берега. Я поставлю лодку туда, тогда уж ее никто не заметит. Сегодня вечером не будет ветра…
– Но если Колин вернется туда, где вы оставили лодку?
– Он ее все равно найдет. Если он дойдет до места и не увидит ее там, знаете, что он сделает? Он поступит так, как поступил бы всякий: подумает сначала, что это не то место и примется искать. Там много бухточек и скал, он все их обыщет поблизости и найдет каик.
– Да, конечно. Любой так и сделал бы. Если ожидаешь что-то увидеть в определенном месте, просто глазам своим не веришь, когда не находишь. – Я посмотрела на Ламбиса с уважением. – А вы… вы действительно верите, что встретите его там?
Он быстро взглянул на дверь хижины, как будто боялся, что Марк услышит его.
– Я знаю не больше, чем вы, теспойнис. Может быть, они боятся, потому что стреляли в Марка, и только попытаются убедить Колина молчать, и Колин сейчас ищет своего брата. Я не знаю. Может быть, вообще нет никакой опасности.
– Но вы этому не верите…
Он не сразу ответил, и я услышала в темнеющем небе высоко над головой крики запоздалых чаек – звук был приглушен расстоянием и навевал тоску.
– Нет, – сказал он наконец. – Не верю. Есть опасность. Человек, которого я видел, – опасен, он опасен, как дикий зверь. И те люди, о которых рассказывал Марк, тоже… да, это опасно, я чувствую. Опасность висит в воздухе этих гор.
Я улыбнулась, пытаясь вселить в него бодрость:
– Может быть, это потому, что вы к ним не привыкли. Вы теперь дитя города, как и я. Высокие горы меня пугают.
– Город, горы – они одинаковы, если там есть дурные люди, – серьезно сказал он. – Когда я был ребенком, в моей деревне было то же самое. Мы боялись в своих домах, в собственных кроватях… только тогда для маленького мальчика война была вместе с тем и привлекательна. Но теперь… теперь – нет.
Из хижины послышался шум, шуршание сухих листьев, громкий вздох, потом снова тишина.
Ламбис понизил голос:
– Мне надо идти. Я возьму все, что смогу унести. Будьте осторожны, теспойнис…
– Никола.
– Так, значит, Никола.
– До свидания. И удачи. – Я сглотнула. – И вы тоже будьте осторожны. Скоро увидимся. Умоляю вас, не падайте и не ломайте ноги в темноте… Сколько, вы думаете, это займет времени?
– Я дождусь рассвета. И наверное, еще часа три после этого.
– Хорошо, – сказала я насколько могла спокойно. – А если вы не возвратитесь к полудню,