заметил запрещенных ударов, их заметили зрители, стоявшие у ринга. Но даже если бы они и не заметили, все равно Патрони ведь делал лишь то, что положено – сражался в меру своего умения и сил. Только сам он знал, что на какие-то секунды рассудок ему изменил и он был безумен. Позже, наедине с собой, Джо вынужден был признать: даже понимая, что О’Хейл умирает, он не смог бы совладать с собой.
После этого прискорбного случая он не перестал боксировать и не «повесил свои перчатки на гвоздь», как обычно пишут в романах. Он продолжал драться на ринге во всю силу своих физических возможностей, не стараясь особенно сдерживаться, но тщательно следя за тем, чтобы не пересечь черту между разумом и безумием. Ему это удавалось – он это понимал, ибо стоило ему распалиться, как разум вступал в единоборство со звериным началом и побеждал. Тогда – и только тогда – Патрони ушел из бокса и уже не ступал на ринг до конца своих дней.
Но одно дело – уметь держать себя в руках, а другое – избавиться от подобных вспышек ярости вообще. И когда лейтенант полиции вернулся, вдоволь накрасовавшись перед телевизионным аппаратом, Патрони накинулся на него:
– Вы на целых двадцать минут задержали пробку на дороге. Десять минут ушло у нас на то, чтобы расставить как надо грузовики, и теперь еще десять минут уйдет, чтобы вернуть их на прежнее место.
В этот момент над ними раздался шум пролетавшего самолета – напоминание о том, что Патрони следовало поторапливаться.
– Послушайте, мистер. – Лицо лейтенанта побагровело, хотя оно и так уже было красным от ветра и холода. – Вбейте себе в башку, что командую здесь я. Мы рады любой помощи, включая вашу. Но решения принимаю я.
– Тогда примите же наконец!
– Я буду делать то, что я…
– Ну нет, вы будете слушать меня. – Патрони горящими глазами смотрел на полицейского, возвышавшегося над ним. Лейтенант, видимо, почувствовав скрытый гнев старшего механика, его привычку командовать, умолк. – В аэропорту очень сложная ситуация. Я говорил вам об этом и говорил, почему я там нужен. – Как бы подчеркивая свои слова, Патрони ткнул в воздух горящей сигарой. – Может, и у других есть причины спешить, но ограничимся пока тем, что я вам сказал. У меня в машине телефон, и я сейчас же позвоню своему начальству. А оно позвонит вашему. И не успеете вы глазом моргнуть, как вас вызовут по вашему радио и спросят, почему вы изображаете из себя телевизионного героя, вместо того чтобы заниматься делом. Так что решение, как вы изволили выразиться, за вами! Звонить мне по телефону или будем пошевеливаться?
Лейтенант смотрел на Джо и, казалось, готов был испепелить его взглядом. Ему очень хотелось дать волю гневу, но он сдержался. И повернулся всем своим большим телом к телевизионщикам:
– Живо убирайте отсюда всю эту бодягу! Слишком долго вы тут, ребята, копаетесь.
Один из телевизионщиков крикнул через плечо:
– Еще несколько минут, шеф!
Лейтенант в два прыжка очутился рядом с ним.
– Вы