ли, программа тем хороша, – сказал Димирест, – что женщина не чувствует себя одинокой и брошенной.
До сих пор он старательно избегал одного – всякого упоминания слова «аборт». Ни одна авиакомпания не могла, да и не желала, открыто связываться с абортом. Советы такого рода обычно давались в неофициальном порядке инспекторами из отдела персонала, которые уже по опыту знали, как это можно устроить. Если девушка решалась на аборт, их задача была помочь ей сделать его в хороших клинических условиях, чтобы она не попала в лапы шарлатанов или плохих врачей, к которым иной раз обращаются доведенные до отчаяния женщины.
Гвен с любопытством посмотрела на своего спутника:
– Скажи мне вот что. Откуда ты так хорошо об этом осведомлен?
– Я же говорил тебе: как один из руководителей нашей ассоциации…
– Все это так, но это ассоциация летчиков. И стюардессы не имеют к тебе никакого отношения – во всяком случае, в таком плане.
– Непосредственно мне, конечно, не приходилось этим заниматься.
– Значит, Вернон, ты уже сам попадал в такого рода истории… какая-то стюардесса уже была беременна от тебя… Ведь так, Вернон?
Он нехотя кивнул:
– Да.
– Тебе, конечно, несложно укладывать к себе в постель стюардесс, этих, по твоим словам, доверчивых сельских девчонок. Или, может, они были из «скромных городских семей»? – В голосе Гвен звучала горечь. – Ну и сколько же их было? Десяток, два? Я не прошу точной цифры – приблизительно.
Он вздохнул:
– Одна, всего одна.
Ему, конечно, невероятно везло. Их могло бы быть гораздо больше, но он сказал правду… почти правду: ведь был же еще тот случай с выкидышем. Впрочем, это можно не считать.
Движение на шоссе становилось все интенсивнее по мере того, как они приближались к аэропорту, до которого теперь оставалось всего каких-нибудь четверть мили. Яркие огни огромного аэровокзала даже сквозь снегопад освещали небо.
Гвен сказала:
– Та девушка, которая забеременела от тебя… мне не важно знать ее имя…
– Да я и не сказал бы.
– Она воспользовалась этой штукой – документом «Один-три»?
– Да.
– И ты помогал ей?
– Я уже спрашивал тебя: за кого ты меня принимаешь? – нетерпеливо отрезал он. – Конечно, я ей помогал. Если уж тебе непременно надо все знать, изволь: компания вычитала из моего жалованья определенный процент. Потому я и знаю, как это делается.
Гвен улыбнулась:
– «Персональные издержки»?
– Да.
– И твоя жена знала об этом?
Он помедлил, прежде чем ответить.
– Нет.
– А что произошло с ребенком?
– Он был отдан на воспитание.
– Кто это был?
– Ребенок.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Это был мальчик или девочка?
– По-моему, девочка.
– По-твоему?
– Я