она не скрывала своего восхищения, впрочем как и Бернард, который уже с утра приодел себя и Дариена в мужском магазине.
– У Вас есть что-то более традиционное для этих мест и совсем простое? – Жюзьен смотрела на себя в зеркале и понимала, что наряд этот не для её сельской жизни.
– Вам не нравятся Парижские модели?
– Просто моя жена мечтает развлечься, нарядившись бретонской селянкой, этакий каприз, уж очень ей понравились ваши окрестные просторы, обычаи и простой народ. Вот взять к примеру традиционные ночные праздники… – Бернард улыбался, но его глаза оставались печальными. «Моя жена», – что может быть слаще для слуха?!.
– Конечно, я поищу, что могу предложить вам в традиционном стиле.
– Будьте так добры!
Когда она ушла, Жюзьен поблагодарила щедрого епископа, не давшего возвратить ни один понравившийся ей наряд, к каждому были подобраны туфли, шляпки и аксессуары.
– Вы же понимаете, я не могу вернуться домой в таком виде.
– Я всё понимаю, Жюзьен, не стоит извиняться. Хочу, чтобы ты и Дариен ни в чём не нуждались и, если бы мог, отдал бы вам всё, что имею.
Образовалась неловкая пауза, она не знала, что ответить, чтобы не причинить ему боль.
– Ваша щедрость безгранична!.. Спасибо! Моей благодарности нет границ.
Бернард взял её ладонь и прижал к своему гладко выбритому, после посещения цирюльника, лицу.
– Я делаю это не ради благодарности, а от чистого сердца, Жюзьен. И если бы ты почла только возможным…
Она опустила глаза.
– Не мучайте себя, Бернард!
– Ты могла бы сделать меня бесконечно счастливым!
– Нет. Не могу. Я замужем, и Вы не принадлежите себе, но Церкви.
– Просто знай, что ради вас я способен отказаться от всего. Скажи только слово…
– Вас ждёт светлое будущее и мне нет в нём места.
– Ну, почему, почему даже на мгновение ты не можешь представить, что я бы дал вам совсем другую жизнь?!
– Жизнь одна. И каждый из нас уже сделал свой выбор.
– Какая мука! Какая изысканная адская пытка видеть тебя и не сметь даже надеяться…
Он притянул её к себе ближе и, обняв, замер. Бернард понимал, что одно лишнее движение, и он навсегда потеряет Жюзьен; она не вырывалась и не противилась, но кремень её характера было не сломить.
Дариен обследовав всё помещение, теперь тихо рассматривал в уголочке дорогие игрушки, которых у него никогда не было и не будет (хозяин отеля позаботился, чтобы у его обеспеченных постояльцев было всё, чего душа пожелает). Иногда он смотрел на маму своими тёмно-карими отцовскими глазами совсем как-то не по-детски, будто всё понимает. Словно в мальчике, кроме него самого, есть ещё кто-то гораздо более взрослый и внимательный.
У Бернарда от этого взгляда, мурашки пробегали по телу.
– Обещай хотя бы подумать, Жюзьен…
– О том,