сойти за практический результат. Мы представили находку анагерия, как итог расшифровки древних летописей, и наше исследование получило широкую известность. Но от первоначальной задачи никто не собирался отказываться. Конечно, древние жрецы не для того избавляли мир от злобных духов, чтобы маги-недоросли их освобождали. Мы и не хотели этого делать, но когда хватаешь голой рукой уголь из пышущего жаром костра, нужно быть готовым к ожогам. Нам удалось предъявить на суд общественности один единственный ранее нигде не описанный факт о запечатанных демонах: разобщенные куски анагерия стремятся воссоединиться, они ощущают друг друга, будучи, по сути, единым целым. В этом состояла экспериментальная часть исследования и новизна работы.
Итак, мы получили магистерские степени и места в Академии.
Можно сколь угодно долго отдаваться любимому делу, которое заполняет всю твою жизнь, помыслы и приносит удовлетворение вкупе с прибылью, но однажды природа возьмет верх. Да, именно о женщине я говорю. О той самой, что внесла сумятицу и послужила расколу столь прочной и, казалось, нерушимой дружбы. Можно разделить с другом кусок хлеба, укрыться одним плащом, иметь общие цели, уважать его принципы, отдать ему последний медяк под хорошие проценты, но невозможно разделить с ним женщину. Ведь речь идет не о продажной девке, готовой за плату облагодетельствовать одновременно не то что двоих – целый секстет. Я говорю о любимой женщине, – даже истым нэреитам случается согрешить – о той, которой ты готов отдать весь мир, если, конечно, он у тебя есть.
Да, спустя энное число лет начинаешь относиться к этому с изрядной долей сарказма, но когда любовь посещает впервые, ты, несясь на волне безумного восторга, готов кинуть все, что у тебя есть, к ногам ЖЕНЩИНЫ. Единственной и неповторимой. Да простит меня Нэре.
Не одного меня постигла влюбленность. Нам с Андо было бы, о чем поговорить, чем поделиться, подбросить друг другу изящных рифм для нежного послания, если бы объектом обожания не оказалась одна и та же девушка. Но выяснилось это слишком поздно. Мой друг был скрытен в том, что касалось греха любви, а я, несмотря на болтливость, не сообщил ему полное имя избранницы. Лишь возносил до небес ее красоту и прелести да описывал чувства и эмоции, что меня обуревали.
С тех пор как судьба развела нас по разным лабораториям, мы усердно работали, от чего реже виделись и почти не общались. Выходили в свет опять-таки по раздельности – наши дни отдыха не совпадали – и успели увязнуть в чувствах по самые уши. Однако мне улыбнулась удача, в то время как Андо получил отставку и, вероятно, выяснил, из-за кого. Он замкнулся, перестал делиться мыслями, как бывало прежде, когда мы иной раз встречались за обедом в таверне или после ужина посиживали за стаканчиком вина. Затем и вовсе перестали видеться.
Андо посчастливилось попасть в группу самого Магнуса Гендера. С тех пор он много