воспоминания отпечатались во мне лёгкостью беззаботного детства, поэтому я ехала с Кириллом в Хосту в приподнятом настроении: возбуждала перспектива вернуться к началу жизни. Впечатление портил пейзаж за окном вагона – жалкие домишки провинциальных посёлков и городов со свалками по окраинам. В этих нечистотах под собственным забором отражался менталитет униженного народа. Потом пошли пальмы, белые здания санаториев, море, и мусор забылся, время закружилось веселее и разнообразнее. Кирюша выглядел счастливым: он вёз на родину женщину своей мечты.
Простой, не очень богатый человек, грезя о рае на Земле, представляет домик на юге и цветущий сад, теплый ветер и солнце. Этот рай здесь, в Хосте. Узкая полоска лукоморья в душных объятиях зелёных гор. Жару смягчает холодная вода горной реки, вытекающей из Самшитового ущелья. Вдоль неё раскинулись тенистые платаны и магнолии, кипарисы и неаполитанские пинии с белесыми шишками. Цикады и птицы надрываются, словно соревнуясь за золотую медаль, дождь долго не задерживается, солнечные лучи быстро пробиваются даже сквозь случайную серую хмарь. Небольшие домики и пятиэтажки прячутся в щедрой растительности. Жители больших городов не в силах вообразить, как неповторимо прекрасно пахнет постельное бельё, которое сушилось на улице.
Отдыхающие приезжают с фотоаппаратами, с детьми и надеждой на чудо. А чудо – вот оно, плещется у самых ног, купайся в тёплой солёной воде с утра до вечера хоть до посинения. Болеют от перемены климата, сгорают на солнце, но уезжают довольные, демонстрируя облезлые носы северным завистникам. В последнее время русские «дикари» поумнели – слетать на простенький курорт за границу много дешевле, да и отечественный «сервиз» не выдерживает сравнения. Кто поумнее и при деньгах – покупает на Кавказе квартиры, эти будут только дорожать, не прогадаешь.
Мы с Кириллом провели на юге лучшую часть совместной жизни, сбежав от спрессованной, агрессивной энергии мегаполиса, в вихреверчении которой просматриваются призрачные столбики праха. Бич старых городов, бытующих на территориях с большой плотностью населения, – они стоят на костях. Наша столица выделяется особо. Когда я увидела список ликвидированных кладбищ Москвы, у меня волосы на голове зашевелились.
Начало положила Екатерина Великая: по её приказу триста погостов после чумы 1771 года были закрыты, пришли в запустение и уничтожены. После её запрета хоронить внутри Белой стены появились новые могилы, в основном при загородных монастырях, коих развелось не меряно. Многие привычные сегодня названия районов проистекли от названия кладбищ: Алтуфьевское, Андроньевское, Бибирёвское, Бутырское, Владыкинское, Воронцовское, Дегунинское, Кожуховское, Коломенское, Перервинское, Покровское, Филёвское… Устанешь перечислять. Их ликвидировали безжалостно уже в 1930–40-х годах в связи с застройкой и освоением городских окраин, причём могильные плиты часто использовались в строительстве дорог.