электрического разряда отдались в глубине его сердца.
Он обернулся к волонтерам, которые совещались между собой. Стыдясь того, что один человек мог нагнать на них столько страху, они рассуждали, как бы выбраться из этого положения. Их было восемь против одного. Трое имели ружья, остальные пики и пистолеты. У Мориса была лишь сабля. Бой был бы неравным.
Даже женщина поняла это; опустив голову на грудь, она тяжело вздохнула.
Что касается Мориса, он, насупив брови и презрительно сжав губы, стоял с обнаженной саблей в двойственном положении человека, которому чувства повелевают защитить женщину, а обязанности гражданина приказывают ее выдать.
Вдруг в конце улицы, как молния, блеснули штыки и послышались мерные шаги патруля, который, увидев скопище, остановился в десяти шагах, и голос капрала прокричал:
– Кто идет?
– Друг! – вскричал Морис. – Иди сюда, Лорен!
Тот, к кому обращался этот отзыв, быстро приблизился.
– А, это Морис! – произнес капрал. – Что ты, повеса, делаешь в эти часы на улице?
– Ты видишь, я только что вышел от Братьев и Друзей.
– Да, чтоб перейти в отделение сестер и приятельниц. Понимаю.
В час туманной ночи,
Только что луна
Взглянет тебе в очи,
Будь ты у окна.
Друг придет твой нежный
Скромною стопой.
Ручкой белоснежной
Дверь ему открой.
Вроде того, и так далее, не так ли?
– Нет, дружище, ты ошибаешься. Я шел прямо домой, как вдруг увидел, что гражданка вырывается из рук этих граждан волонтеров; я побежал узнать, что она сделала и за что ее ведут под стражей.
– Ну, так узнаю тебя в этом деле, – сказал Лорен. – «Французских рыцарей вот истинная доблесть!»
Потом обратился к волонтерам.
– А за что вы арестовали эту женщину? – спросил поэтический капрал.
– Мы уже объяснили поручику, – отвечал начальник отряда, – за то, что у нее нет пропуска.
– Ну! – подхватил Лорен. – Вот так важное преступление!
– Стало быть, ты не знаешь постановления, гражданин? – спросил начальник волонтеров.
– Знаю, знаю!.. Да есть и другое, которое уничтожает первое.
– А какое?
– Вот это:
Бог любви всем объявляет,
Что какой бы ни был час,
Он прекрасным позволяет
Обольщать без спросу нас!
– Ну, что ты скажешь об этом постановлении, гражданин? И правильно и убедительно.
– Так, но оно еще не принято. Во-первых, не помещено в «Мониторе»; к тому же мы не на Пинде и не на Парнасе. Наконец, гражданка может быть немолода и нехороша.
– Бьюсь об заклад, что все это у нее есть! – сказал Лорен. – Гражданка, докажи, что я прав, скинь свое покрывало и предоставь судить всякому, подходишь ли ты под это постановление.
– Ах, сударь, – промолвила молодая женщина, прижимаясь к Морису, – вы защитили