неудивительно для того времени. В итоге Люся всю войну служила в штабе связисткой. Вернувшись с фронта, в сорок шестом году родила дочь. Много детей после войны жили, не зная своих отцов. Да и неважно это тогда было, важно было, что мы победили. Костя же прошел тяжелый путь танкиста. Воевал в так называемой «Бригаде прорыва» на легендарном танке Т-34. О подвигах танкистов из этой бригады можно было бы написать отдельную книгу. Много здесь о ней рассказывать не буду, отмечу только одно: этих ребят всегда первыми бросали в атаку, без надежды на то, что они вернутся. Бригада использовалась исключительно для прорыва и несла огромные потери в каждой наступательной операции. По сути дела, это была бригада смертников, и пережить в ней два наступления для рядового танкиста было чем-то нереальным. За годы войны Константин Павлович Сухачёв покинул шесть подбитых немцами танков. Однажды в танк попал снаряд, и ему оторвало палец на ноге. Все в танке погибли – а у него всего палец. Тогда в дивизии говорили: «Наш-то Костя точно родился в рубашке», – и были правы. Окончил он свой боевой путь в Берлине, в звании гвардии старшины. Только вот после войны долго не прожил и умер в возрасте тридцати одного года через десять лет после Победы.
В блокадном Ленинграде, как вы помните, остались моя бабушка Александра Алексеевна Ерохина и ее дети: старшая дочь Анна, дочери Катя, Варвара и младший сын Михаил. Анна Павловна служила в госпитале медсестрой. В ноябре сорок первого во время бомбежки она была тяжело ранена в легкое. И так и не сумев оправиться от серьезного ранения, умерла на руках матери. В том декабре мало кого хоронили – у людей просто не оставалось сил. Как правило, близкие просто выносили своих умерших на улицу, и каждый день специальные службы МПВО и войска НКВД забирали тела и отвозили на кладбище.
Во время блокады всем, кто мог трудиться, нужно было работать, и это не патриотические лозунги, а желание выжить, так как рабочим и служащим было положено большее количество хлеба, чем иждивенцам и детям. Варвара Павловна сутками работала на фабрике, но в октябре сорок первого предприятие закрыли из-за недостатка электроснабжения. Екатерина Павловна тоже пыталась работать, но у нее были больные ноги, и вскоре она тоже не смогла ходить на фабрику.
Я хорошо помню бабушку Екатерину Павловну. Ребенком я с мамой приезжал в Ленинград и останавливался у нее на проспекте Космонавтов. Это недалеко от парка Победы, в котором в мае сорок пятого и сорок шестого мои бабушки-блокадницы сажали тополя. Сейчас эти тополя в два обхвата. Когда я бываю в парке, то обязательно слушаю, о чем говорят со мной эти деревья. Бабушка Катя была очень добра ко мне, ведь я был сыном ее любимой племянницы Оли Сухачёвой. Встречая нас на пороге своей небольшой квартиры, она причитала, шаркая по дому войлочными ботиками «прощай молодость». Когда я спросил, почему бабушка всегда ходит в ботиках, мама ответила, что, когда бабушка Катя была еще совсем маленькой, она с родителями ехала зимой на санях. Маленькая Катя описалась, а мороз