свой.
– Наш рецепт – диктатура, – вставил Виктор. – Сомнительно…
– У Немаляева получится, – заверила Людмила. – А Петруша, наоборот, хочет создать анархию – заранее, еще до миграции. До того, как в очередной слой придет очередная Дурь. Виноваты же всегда люди… Он собирается лишить их возможности на что-то влиять. Немаляев прикинул, что даже при тотальных репрессиях народу погибнет меньше, чем при полном безвластии. А Пётр считает, что одичавший табун лучше, чем колонна, потому что он свободное.
– Разные политические платформы, стало быть. А слой, где эти проекты воплотятся в жизнь?..
– Слои тоже разные. Этого добра навалом.
– Тогда в чем проблема? Из-за чего у вас конфликты?
– Мало перекинутых, – коротко ответила Людмила. – Такие, как ты, на вес золота.
– Приятно слышать…
– Ну, и как я – тоже.
– Это я бы и сам тебе сказал, – вякнул Мухин.
Людмила допила кофе и, медленно поставив чашку, посмотрела ему в глаза.
– Не надо за мной ухаживать, Витя.
– И кофе тебе больше не варить?
– Это, пожалуй, можно.
Мухин снова налил в турку воды и сыпанул туда же из VIP-кулька. Время перевалило за полночь, но чувствовал он себя бодро – слишком бодро даже для закоренелой совы. Голова уже не трещала, желудок не бунтовал, и рядом к тому же находилась красивая женщина. Виктор так бы и торчал на этой кухне.
– Спать не хочешь? – поинтересовалась Людмила.
Он не сразу сообразил, что ответить.
– Это не приглашение, – засмеялась она. – Это простой вопрос. Не хочешь, да? Естественно. Когда мы лежим в трансе, тело отдыхает. Для него это почти как сон.
– Мозги-то ведь не отдыхают.
– Да. Это копится, и если не спать по-человечески, то через недельку можно сорваться. Мы иногда устраиваем себе выходные.
– Идете куда-нибудь?
– Идем, как же!.. Тут сидим. Напиваемся все вместе.
– А мне Сан Саныч запретил. Сказал, только по праздникам.
– Разве это не праздник? Праздник и есть…
– Тебе в этом подвале нравится? – спросил Виктор. – Меня здесь даже стены раздражают.
– А у меня в комнате перекрасили, – сообщила она с какой-то наивной гордостью.
– И еще ты шторы повесила, я знаю. Блин!..
Кофе опять убежал, и Мухин, намочив губку, принялся вытирать вокруг конфорки.
– Люда, а ты сама выбираешь, куда… ну… перемещаешься?
– Иначе и смысла нет. Не бойся, научишься. Объяснить, как это делается, невозможно, у каждого это по-своему. Чем спрашивать, лучше набирай ходки.
– Да я не о том. Ты, когда между… э-э…
– Ну понятно. Дальше.
– Ты там голоса никакие не слышишь?
– А ты слышишь? – удивилась она.
– Это галлюцинации?
– Нет, не галлюцинации. Голос мужской, женский?
– У тебя женский? – Виктор замер с наклоненной туркой и, если б не Людмила, наверняка пролил бы кофе на стол. – У меня мужской. Но я думаю, у него нет определенного пола. Он же не в ушах