дурой, а парни за ней хвостом. И все время около нее крутятся. Мне даже обидно видеть было. И я ей.
– Чем это у тебя намазано, что так за тобой парни увиваются?
– А не спрашивай. Сама скоро узнаешь.
– Что узнаю? О чем ты?
Она загадочно смотрит, и я почему-то в такие моменты смущаюсь. Вот же? Что в ней действительно такого есть, с виду ведь и не скажешь? Хотя, по-честному и откровенно, так была парнем, я бы только с ней, все время.
Вот, скажем, для себя такую придумала молчаливую игру, будто я парень и говорю о ней с позиции парней.
Так! Девочка симпатичная: полноватая, правда, немного в бедрах, но это, наверное, к достоинству женщин, так думаю. Таким полноватым удобнее, наверное, с ними и потом, если она их ногами обхватит…
Так! Стоп, приехали. Хватит. Так, еще, чего доброго, и сама с ней, и она меня начнет своими ногами…
Вот же, черт! Ну почему же ко мне так прилипла? Может, оттого, что со мной она совсем не так, как со всеми другими… А как она со всеми парнями? Со всеми свысока и даже заносчиво. Обязательно кого-то подденет. Сначала мне это не нравилось, а сейчас ничего, интересно, как она так ловко с ними. И заигрывает и дает себя обнять. А я так и остаюсь недотрога. Ну, для этого у меня сто причин. Набираюсь храбрости и расскажу, так и быть, и об этом.
Жизнь до этого…
Ведь жизнь девочки в полку – это не малина, сами должны понимать. Мы хоть и малые, а с самого раннего детства испытывали на себе это мужское любопытство. Что говорить о детстве. Взять хотя бы юность. Помню, что все женщины в гарнизоне ходили в баню. И мы со своими мамками. Пока малые, то ничего, а потом даже стеснялась. Тем более что соседский мальчишка, Колька, меня уверял, что пехи, так он о морских пехотинцах наших, те каждый раз, как только мы в баню, так они за нами подглядывали. За женами и дочерьми своих командиров. Я ему об этом сказала.
– Что это такое, а как же тогда уважение командиров, а если завтра в бой?
А он мне:
– Ты еще малая и ничего не понимаешь.
– Да, куда уж нам! А потом, ты ведь трепач, самый настоящий. Я бы на твоем месте рот закрыла и промолчала. А то он видел, там! Ну и что ты видел?
А он раз и сказал, что у тетки Нюры шрам попрек живота! А ведь точно! Я его потом все расспрашивала, что он там у меня видел?
Он отнекивался. А потом я уже узнала, что шрам тот у Нюры и о нем многие знали. Ведь тетка Нюра другой раз так запивала, что могла при мужчинах запросто догола раздеться.
За это, а, может, еще по какой-то причине, муж от нее ушел, перевелся в другую часть. Вот она с горя и пила. Но ей все прощали, потому что она умело пекла, что так никто и никогда не мог, особенно к дням рождения. И такой другой раз вкусный торт, а по выходным для всех пирожки!
Но та правда от Кольки меня словно подрезала.
А я до того как?
Всюду с пацанами да и сама вроде стала пацанкой точно такой же и похожей на них. Даже стрижка и одежда все как у пацанов и даже не отличишь! И все время сними: то на полигон, на стрельбище, то