«И уйдешь ты в поля…». Биография Леи Гольдберг. Серия «Серебряный век ивритской поэзии»
легка, как свет весны, что реку дразнит.
Она поет, благословляя каждый день,
а мой мотив звучит лишь раз в году на праздник.
И будет праздник сердцу моему:
он для меня зажжет, возможно, свечи, —
но к ней вернется, позабыв мою тюрьму,
и будет горечь изливать ей целый вечер.
Я утешать умею, как она,
прощать умею и не ждать ответа.
И все ж ее покой и тишина
Мне показали, что за ней – победа.
Из дневниковых записей Леи Гольдберг ясно видна ее низкая самооценка – что вступает в противоречие с реальностью, отображенной на ее фотографиях школьных и студенческих лет, с которых на нас смотрит тоненькая и очень привлекательная девушка с библейскими чертами лица. Причины такой ее самооценки уходят корнями в детство. Героиня романа «И это свет» рассказывает своему другу о том, как в детстве тетя, с целью воспитания в ней скромности, подчеркивала ее неуклюжесть. Плоды подобного «воспитания» не замедлили о себе заявить.
Он обидел меня и ушел, и теперь
и не важно ему, что будет со мною,
ведь решил он в сердце: назавтра дверь
он другой раскроет.
Я видала ее, я видала не раз
посреди танцевального зала,
как в победном взгляде веселых глаз
пустота сквозь улыбку сияла.
Искривленный рот в глубине зеркал,
борозду на лбу не скрывает локон…
Нынче ясно мне, почему сказал:
«Мне с тобою плохо».
В «Письмах из выдуманного путешествия», где Дататрайа Падке выступает под выдуманным именем – не совсем выдуманным, а именем своего друга, второго индийского студента из их компании, – она так описывает встречу с ним: «Мне казалось, что вот-вот он начнет беседу, усыпанную цитатами из Ницше, или расскажет о своих вчерашних сумасшедших приключениях, или восторженно и иронично начнет описывать золотые кудри какой-нибудь Эрны или Фридл, начнет дразнить меня, себя самого, всех. Но он только спросил, как дела, и печальным депрессивным тоном заговорил о необходимости вернуться в Бомбей. И я почувствовала, как и в те дни, его сильную ностальгию по душному воздуху Индии…»
Именно Дататрайа Падке посвящено это ее знаменитое стихотворение, впервые опубликованное ею уже в Тель-Авиве через несколько лет после их расставания, наделавшее тогда столько шуму в богемных кругах и ставшее причиной сплетен, поскольку его героем ошибочно сочли одного из тех, кто окружал ее в те годы (об этом речь пойдет дальше):
1.
Светом в очах – твое появленье,
как окно и как зеркало – тело твое,
птице ночной ты – ночи явленье,
чтоб она разглядела свое бытие.
Я узнала: есть имя у каждой ресницы,
ногтю и волосу имя нашлось,
запах детства и сосен, который мне снится —
аромат ресниц и волос.
Если даже и были, отплыли страданья —
белый парус твоей поглощается