две минуты, затем аккуратно положил приборы на тарелку – больше есть он не мог, – и вышел из-за стола.
– Витя, ты куда? Что с тобой? – тихо и удивлённо промолвила Света, провожая следователя взглядом.
Миронов направился в соседнюю комнату, где схватил свой портфель, после чего вышел в коридор и начал надевать ботинки.
– Витя, ответь! – испуганно произнесла женщина, вставая с места.
МВД показался из прихожей, он суетливо накручивал на себя шарф и тянулся за пальто.
– Ты слышала это? – с ошалелым взглядом проговорил он. – Я единственный человек в городе, который знал, что убийства, взрыв и записка взаимосвязаны. Теперь об этом знает весь город. Об этом говорят даже в новостях. Они прокололись и просто так не сдадут свои позиции. Сегодня я переночую у себя. Надо подумать…
– Витя, ты меня пугаешь! Просто так уходишь, ничего не рассказываешь. Я и не требую, пойми. Просто сейчас происходит что-то нехорошее, чёрное. Я это чувствую, и мне не по себе, – она вышла в коридор к Миронову и прислонилась спиной ко входной двери, как будто невольно загораживая её и не давай МВД выйти.
– Мне самому страшно. Я уже который месяц стою перед пропастью и не знаю, куда идти. Я не буду ничего тебе рассказывать – боюсь, что это опасно, так что лучше тебе оставаться в неведении. Я всегда на связи, звони, пиши. А сейчас надо немного поработать. Ещё дело сейчас новое – тоже покоя не даёт. Надо много-много думать, – он подошёл к Свете поближе, коротко поцеловал в губы и прижал в объятиях.
– Слишком долгие объятия – ты меня опять пугаешь, – произнесла она, и они вдвоём улыбнулись. – Обещай мне быть аккуратным.
– Хорошо, – тихо сказал он, смотря ей в глаза, – Стёпка! Иди сюда.
Из кухни показался, дожёвывая ужин, паренёк с взъерошенными волосами.
– Остаёшься за главного. И я абсолютно серьёзно. Маму береги.
– А ты к-куда? – слегка запнувшись, промолвил мальчик уже не детским, но ещё не юношеским голосом.
– Надо поработать. Буду у себя, – он вышел на лестницу и нажал кнопку лифта. Как это обычно бывает, возникла неловкая пауза ожидания: Стёпа с мамой стояли на пороге в дверях и смотрели на Миронова, а он стоял у дверей лифта и уставился в прореху, за которой таилась темнота шахты. Когда лифт открыл свои двери, он ещё раз взглянул на провожающих и шагнул в кабину как с перрона в уходящий куда-то далеко и навсегда поезд.
Ещё была не ночь, но уже стемнело, а во дворе стояла удивительная тишина. Снег действительно поглощал многие звуки и, казалось, изолировал весь город от внешнего мира. Пожалуй, если хорошенько прислушаться, то можно было услышать, как хлопья снега, выписывая в воздухе тяжеловесные и спиральные траектории, медленно оседают на землю и сливаются с сугробами в единое целое, издавая микроскопический инфразвуковой хруст.
Виктор Демьянович снял машину с сигнализации, отряхнул снег с ботинок и сел