сочившиеся из раны. Мальчик был в сознании. По-видимому, то ли от боли, то ли от стресса у него не выходило отключиться.
– Здравствуй, – участливо произнёс Миронов, подтянул к себе стул и сел рядом с кушеткой. – Как самочувствие?
– Нормально, – тихо и жёстко ответил паренёк, чуть погодя, он добавил. – Холодно, – и отвёл взгляд в сторону.
– Как тебя зовут?
– Не помню, – сказал мальчик, смотря в сторону. Миронов удивлённо повернулся к Александру и Сене.
– Рассказывай, что помнишь, – глубоко вдохнув, промолвил МВД.
– Помню, как очнулся возле… этого… как его… ну, труба такая большая, воду собирает…
– … возле сточного коллектора?
– Не знаю… – тихо промычал мальчуган. – Встал, было холодно. Очень… Теперь ног не чувствую. Я пошёл на шум, там трасса… или дорога… была. Думал, может, кто-то остановиться. Очень холодно было. Больно… Остановилась женщина какая-то… с мужем. Или… Не знаю. Подобрали меня. Я отключился в машине. Проснулся уже здесь, врачи суетятся, голова болит и всё такое… как в тумане. Наверное, посплю. Кажется, я сильно устал… – как в бреду проговорил он, закрывая глаза.
– Спи, родной, – очень ласково произнёс Миронов и повернулся к Саше с Арсением, – Женщина с мужчиной, которые его подобрали ещё здесь?
– Нет, – ответил оперативник. – Я взял у них телефон, им нужно было срочно уехать. Но они на вид приличные. Очень волновались за мальчика, сами мне телефон дали, чтоб я позвонил им и сказал, как у него дела.
– Известно что-то помимо того, что рассказал ребёнок?
– Могу я сказать? – робко спросил Арсений, слегка по-школьнически приподняв руку, – Я немного его осмотрел сам, плюс то, что говорят врачи. У него проломлена голова чем-то тупым и тяжёлым, возможно молотком, на руках следы от уколов и наручников. Ему кололи что-то. Надо посмотреть завтра результаты анализов крови, но, думаю, что это наркотики. Мне кажется, вряд ли он наркоман. Плюс глаза света боятся, он давно не выходил на улицу. Думаю, что держали его в достаточно тёмном помещении. И ещё такое, – Романов несколько замялся, – при осмотре наружного сфинктера прямой кишки выявлены глубокие трещины на 12, 3, 6 и 9 часов…
– Ты хочешь сказать… – тихо промолвил Миронов, смотря на уснувшего ребёнка.
– Да, его насиловали, – с дрожью в голосе сказал Арсений, – причём не раз. Врачи говорят, что он выносливый и всё выдержит, но обморожение ног очень сильное. Будут наблюдать, однако вероятность ампутации крайне велика.
В палате повисла тяжёлая пауза. Миронов долго смотрел на мальчика и с каждой секундой становился всё мрачнее. Увы… Это не был ребёнок из его сна, но ему тоже нужна была помощь, которую Миронов хотел бы оказать, да не знал, как.
– Есть ещё ценная информация? – наконец произнёс он.
– Да, – как-то тихо и неуверенно начал Александр, – Мы не знаем о мальчике ничего: как