не за себя, а больше за маму, ведь места за городом были ему уже немного знакомы. Далеко за морем, в навсегда оставленном доме, в родных горах Иберии, никто-бы ни за кого не волновался, а здесь, в чужих краях, волей-неволей переживаешь.
Хотя, по правде, он успел полюбить маленькое королевство, в котором им пришлось поселиться, когда они бежали из родного дома. Путь в Британию был долгим и исполненным горечи, но сейчас у них снова есть свой очаг и крыша над головой, а отец даже поговаривает, что в жизни у него не было столько богатых заказчиков, и что, если дела и дальше будут идти столь хорошо, они скоро приобретут дом в самом городе. А жить под защитой валов и стен куда надежней, чем на городской окраине.
Мальчик схватил корзинку с грибами и быстро побежал по лесной тропинке в сторону города. Стройные буки таинственно серебрились по сторонам, могучие дубы и вязы продолжали шептаться, а изредка попадающееся кусты вереска опьяняли ароматом своих желтых соцветий, но маленькому грибнику было уже не до них. Нужно спешить! Эх, безопасней было-бы ходить в лес вместе со сверстниками! Но он пока ни с кем еще особо не подружился из местной детворы. Просто никто не в силах был понять его речь, а он сам, хотя и учил усердно здешний язык, знал его очень плохо. А говорить на латыни можно с добрыми отцами в монастырской школе, но уж никак не с соседями за забором. Хорошо, что мама хоть латыни его обучила с малых годов, а иначе вообще все было – бы печально… Так, быстрей, быстрей!
Лесных разбойников мальчик не боялся. Еще отец нынешнего короля окончательно истребил их в окрестностях, с тех пор о лихих людях здесь ни слуху – ни духу. Волки, правда, встречаются, но зачем волку нападать на человека в разгар лета, когда вокруг полно славной еды? Вообще, по словам отца, места тут очень тихие и безопасные. Правда, нельзя уходить далеко на север, там, где высятся горы, но почему, он пока еще толком не понял. Кто-то жил там, очень недобрый, но кто именно – ему не объясняли, а он особенно не хотел расспрашивать.
И все же хотя-бы ради мамы нужно поторопиться, ведь…
– Мигел! Мигел! Мигел! Приди и помоги нам!
Сперва мальчик замер, а потом бросился бежать со всех ног. Голос донесся из лесной чащи за его спиной, и звали его на родном наречии, но это были не мама и не папа. А здесь никто, никто кроме них не знал его языка, даже мудрый епископ Альбин…
В жизни он так не пугался. Хотя голос был добрым… И приятным… И может напрасно он от него убегает? Однако Мигел не остановился и бежал до тех пор, пока не выскочил на лесную опушку и не увидал вдали крыши знакомых домов и лачуг.
Король и епископ
– Не мне, мой король, менять традиции нашего королевства, если к тому же само время доказало их полезность – голос у епископа Альбина был задумчивым, и даже немного печальным, но спокойным – Наш народ добр, и обычай, который предстоит соблюсти принцу Кевину, делает его добрее.
Король Лугайд Катгабайл согласно кивнул ему в ответ, а епископ поднялся из-за стола и подошёл к окну. Наступали сумерки, но с высоты замковой башни можно было отчётливо различить далёкие горы Дикого Края. Солнце, скрываясь за западными лесами, посылало последние лучи на север, и окрашивало горные вершины в кровавые, густо-багряные тона. Да, внешне старый служитель церкви был совершенно спокоен, но на самом деле был взволнован и опечален. Да и поводы для волнения, что ни говори, были весомыми.
«В своё время, – подумал он – я точно также волновался за Лугайда, но все закончилось хорошо. И даже когда он предпринял ту свою безумную выходку, пострадали близкие ему люди, но он сам вернулся домой живым и здоровым. А ведь Кевин не отправляется в Запретные Земли, не участвует в своей первой битве, так что зря тревожиться?
– А потому – заключил он и свою речь, и свои размышления, – нужно позвать мальчика, и всё ему рассказать.
– Да, отец мой.
Король подошёл к двери и отдал распоряжение ожидавшему за ней слуге. А епископ оторвал взгляд от далёких горных пейзажей и посмотрел на простёршийся под стенами крепости город. Люди на улицах торопились возвратиться домой до наступления темноты, которая густела с каждой минутой. Шум голосов стихал. Рынок опустел. В редких невысоких домах зажигались свечи и лучины. «А через семь дней Кевин будет стучать в двери этих домов, и кто знает, какая из них отворится перед ним. А потом я целый год буду лишён права хоть что-либо изменить в его судьбе, как бы она ни сложилась… Собственно, я уже лишен этого права. Но ничего не поделаешь».
Тревожился за сына и король Лугайд Катгабайл, даром, что в свое время достойно исполнил старинный обычай.
– Может, перед тем, как давать советы и наставления Кевину, вы и мне что-нибудь посоветуете? – обратился он к епископу – Все ли мы учли и обговорили?
– А что нам особенного обговаривать? – ответил епископ – Мне это не впервой, тебе тоже, а Кевин справиться, он молодец. О его жизни в монастыре можешь не беспокоиться, но что касается выбора приемных родителей, то я бы хотел, чтобы он начал поиски новой семьи с улицы оружейников.
– Не иначе, кого-то там ему уже присмотрели? – усмехнулся король.
– Присмотрел. –