огромное множество; любовался голубыми переливами ее шерсти на ловких руках, вечно занятых какой-нибудь работой; даже помогал собирать поспевающую краснику, хотя это вовсе не подходящее занятие для мужчины из рода Мат-Вэев. Сона была единственной дочерью в семье, у нее не было ни брата, ни сестры, и Дэсс за это жалел ее и любил еще больше.
Прошел целый год, прежде чем Дэсс решился набрать охапку люб-цветов. Полдня выискивал самые редкие, белые, с алой каймой на лепестках. С замирающим сердцем княжич сложил приношение у ног возлюбленной, в траву под кустами огневки, где они с Соной обычно встречались, и тоже опустился наземь, склонил голову, ожидая ответа. Сона не торопилась принять цветы. Сев на корточки, она придирчиво рассматривала душистые головки – нет ли увядших либо помятых. Очень важно понять, как мужчина отнесся к делу: если он принес избраннице негодные люб-цветы, стоит ли с таким знаться? Дэсс был уверен, что в охапке нет дурных цветков – перед тем, как явиться к Соне, он тщательно перебрал их и убедился, что в дороге не повредил ни единого лепестка. Что же она их разглядывает так долго? Хорошие ведь цветы!
– Нет, – тихо промолвила Сона. Это был приговор, и княжичу оставалось лишь встать и уйти. Решение девушки не обсуждается, и вопросов ей мужчина не задает. Однако Сона грустно продолжила: – Взгляни: что ты принес?
Дэсс изумленно уставился на распластанные в травке цветы. Белые, с алой каймой, лепестки необъяснимо поникли и посерели, словно Дэсс не озаботился кувшином с водой и тащил цветы по жаре прямо так. Отчего они умерли? Ведь только что были живые!
– Сона… – растерявшийся княжич не находил слов. – Я… клянусь тебе…
Княжеский сын клянется лишь раз в жизни – когда принимает сан князя и берет на себя груз забот о своем роде и доме. Сона не позволила Дэссу произнести негодные слова: узкая ладошка легла ему на рот.
– Уходи, – прошептала девушка.
И он ушел. Потрясенный, несчастный, с потускневшей от горя шерстью. За что покарал его Великий Ханимун? За какие проступки убил люб-цветы? Неужели за Дэссову лень и нежелание постигать нудную премудрость, обязательную для княжеского сына?
За ответами он пошел к Дэссе. Наверняка сестренка растолкует, что к чему.
Дэсса только что выкупалась в бассейне с ароматической солью и сидела на каменной скамье, сушила золотистую шерсть на солнце, небрежно прикрывшись отрезом желтого шелка. Сверху спускались цветущие лозы из висячего сада на стене, и среди этих цветов юная княжна казалась особенно красивой.
Княжич понуро опустился на скамью рядом с Дэссой. Ощутил исходящий от нее аромат и не сдержался, горестно мяукнул. Сколько этой самой соли он перетаскал Соне! С Дэссой советовался, выбирал что получше…
– Отвергла люб-цветы? – спросила сестренка, которой – вот счастье! – крайне редко приходилось что-нибудь объяснять.
– Хуже. – Он рассказал о случившемся.
У Дэссы на лице дрогнули черные полоски, идущие от глаз к ушам: сестренка несказанно