Младший инквизитор. Динара Касмасова

но Ершова управилась за минуту, так как появилась в ней какая-то нечеловеческая ловкость и быстрота. Я же стоял в растерянности, так как не ожидал, что обряд будет вершить дух чокнутой старухи, которая, похоже, при жизни была черной ведьмой.

      Ершова схватила меня за плечо ледяной рукой, рванула к столу и снова приказала лечь. Я вытянулся на деревянном шершавом столе, ботинки остались висеть в воздухе.

      – Вяжи его! Да покрепче! – Ершова кинула моток веревки деду, а сама скакнула к печи.

      – Зачем? – Я приподнялся, мне все больше не нравилось происходящие.

      – Магию просто так не выцарапаешь, сопротивляться будет. – Ершова, схватив котел, поволокла его к столу. – Так мы её клещами да зубилом.

      Я поднялся и хотел соскочить со стола, но не успел, так как Ершова, плюхнув котел на трехногий табурет, схватила какую-то палку и огрела ею меня по лбу. Даже звездочки перед глазами поплыли.

      – Да вяжи его, идиот старый! – крикнула Ольга.

      Она опять ударила меня палкой, уже по груди, и припечатала к столу, а старик шепнул что-то, одна веревка связала мне ноги, а вторая привязала меня к столу.

      – Ничего плохого с тобой не будет, – успокоил меня старик.

      Ершова оттолкнула Тимофея и взмахнула надо мной кривыми руками, в правой руке сверкнуло огромное лезвие ножа. Я в ужасе вытаращил глаза, ожидая, что нож вонзится прямо в сердце. Но Ершова стала чертить в воздухе пентаграмму и произносить заклинания, и надо мной повис огненный знак сатаны.

      – Магию растений держат в твоей крови заклинания смерти и любви, – сказала Ершова. – Если мы развеем эти заклинания, магия улетит, как воздушный шарик.

      Ершова взяла пучок из трав и, отрывая листья и цветки, стала кидать их на меня, приговаривая:

      – Любовь убьем ненавистью, смерть изгоним временем.

      Она зачерпнула деревянным черпаком из котла жижу, налила в жестяную кружку. Потом приподняла меня за шкирку и приказала выпить все. Я не пил, мне просто закинули зелье в глотку. Оно обожгло огнем и горечью, желудок взбунтовался, не желая принимать отраву, но все же зелье не покинуло меня.

      – Ну как, ядреная получилась ненависть? – хохотнула Ершова. – Три головы гадюки, желчь ростовщика, сердце брошенной невесты.

      Я зашептал проклятия, они полились из меня сами собой, душа загорелась ненавистью ко всем и вся. Мне хотелось зарычать или начать бить кому-нибудь морду, или поджечь чей-нибудь дом, а лучше спалить пару городов.

      – Ишь как покраснел, а зубы-то так и скрежещут! Хорошее, значит, зельице вышло! – потирая руки, воскликнула Ершова.

      Я вдруг перестал контролировать себя и понимать, что делаю, я дергал веревки, желая вырваться, и все посылал к чертям в ад старика Тимофея и старуху.