подобное обращение безнаказанным не собирался. Спрыгнув с коня, поднял за волосы пришедшего в себя раньше остальных паренька, встряхнул, прислушался. Он что-то лепетал про дуэль. А тут ещё подошли местные стражи порядка, правда, пока держались на почтительном расстоянии от разборок благородных.
– Говоришь, дуэль? Будет тебе дуэль, пацан. Твоё имя?
– Бадер эль Страуда…
– Очень хорошо, Бадер. Мой конь принимает твой вызов. Его зовут Черныш. Без фамилии.
– Я… – прохрипел дворянин, пытаясь вывернуться из моих рук. Но не для того я взял его за волосы, чтобы легко отпускать. Подволок извивающегося и тихо матерящегося парня к коню, извлёк из седельной сумки длинную верёвку. Придавив обидчика коленом к мостовой, скрутил ему руки за спиной; другой конец верёвки был приторочен к обманчиво изящной шее скакуна.
– А теперь, господин эль Страуда, бегите. Посмотрим, кто кого перетянет.
Эль Страуда сначала заартачился. Тогда я стеганул его по мягкому месту плоской стороной меча. Это помогло, парень побежал в противоположную от коня сторону. Верёвка натянулась, и он забуксовал на месте. Тогда я вскочил в седло и дал коню шенкелей – он рванул с места, легко увлекая за собой спесивого дворянина. По собравшейся толпе пронёсся сдавленный вздох набирающего обороты смеха.
Минут двадцать я гонял дворянчика по улицам. Тот падал, вновь поднимался, бежал, спотыкался, падал, опять поднимался… Во время падений мой Черныш успевал немного протащить парня по земле, прежде чем я его останавливал. Следом за конём бежала местная шпана из простолюдинов, даже кое-кто постарше – люди любили необычные зрелища, на которые городской быт был не слишком богат. Все свистели и улюлюкали, подбадривая нерадивого «дуэлянта» – или всё же коня? – в гомоне бессвязных звуков разобрать было решительно невозможно. В итоге, когда мы вновь оказались на месте недавнего побоища, парень представлял собой жалкое зрелище: одежда местами разорвана до дыр, лицо и руки частью превратились в сплошную кровоточащую маску. Товарищи дворянина встретили нас гробовым молчанием: что характерно, никто из них не потребовал дуэли за вопиющее глумление над Дуэльным уложением.
– Господин гвардеец, вы… это… общественный порядок нарушили! – стражники вытолкнули из своей среды самого «ненужного». Теперь он отрабатывал «доверие».
– Вопросы чести вас не касаются, милейший, – коротко бросил я. – У господ дворян есть свои рода, если они сочтут произошедшее оскорблением, мы будем разбираться между собой сами. Без вас, – с этими словами я обрубил конец верёвки, удерживающей моего пленника – обрубил почти у того под носом. Но парень уже плохо соображал, так что даже испугаться не успел.
Потом я обратился ко всей группе пострадавших дворян.
– Господа, на будущее потрудитесь сдерживать свой язык в присутствии дамы – помните, что этикет часто пишется кровью. Как и военные уложения, – и тише, чуть наклонившись в седле, добавил. –