лицо. – Осталась я с девкой, а ты – с двумя девками. Красивые обе и с образованием, но ведь мужикам-то не этого надо!
В одну из серебряных, очень холодных, пустынных ночей со среды на четверг Марина во сне вдруг увидела Валю. Валя ждала ее на самом краю обрыва, который Марина сразу узнала: когда-то в детстве они снимали дачу неподалеку. Женщина, в которой Марина сразу разглядела Валю, на самом деле нисколько не походила на нее, – она была высокой и черноволосой, но Марина со страхом поняла, что это и есть настоящая Валя, которая скрылась внутри этой женщины, как люди скрываются, скажем, за ширмой.
– Зачем ты ребенка себе завела? – спросила высокая Валя и сдула со лба ярко-черную прядь. – Он целую книгу тебе перепортил. Купила ему акварельные краски, так он тебе все там и разрисовал.
Она показала Марине страницу, замазанную ярко-желтым и красным.
– А это китайская книга, чужая! – сказала ей Валя. – Давай я его унесу. Ну его!
– Куда ты его унесешь?
Они обсуждали ребенка, который испортил китайскую книгу.
– А можно и бритвой, – сказала вдруг Валя. – Ведь он там в пакете. Разрежем, и все.
Валя предлагала открыть верхний ящик комода, потому что ребенок находился именно там и был завернут в пакет.
– Ты можешь поранить его, – усомнилась Марина.
– Да нет, ни за что, – объяснила ей Валя. – Уж скольких я так доставала, подумай!
И вынула лезвие.
Сон был настолько страшен, что, проснувшись, Марина с головой накрылась одеялом и там, в темноте, слушала, как дико и гулко стучит ее сердце. Потом захотелось пить, и, превозмогая себя, она нашарила босыми ногами тапочки, пошла на кухню, где долго пила воду прямо из чайника.
Вечером, возвращаясь домой, Марина увидела в лестничном пролете рядом с почтовыми ящиками Валю, закутанную в пуховый платок.
– А я к тебе, – простуженно сказала Валя. – Завтра гостей собираю. Двое разведенных будет. Неплохие мужики, хотя, конечно, на любителя. Приходи.
Марина начала лихорадочно искать ключ и не ответила.
– Писем ждешь? – усмехнулась Валя. – Напрасно. Придешь завтра?
– Лена у меня болеет, – сказала Марина. – Я вряд ли приду.
– Сейчас все болеют, – ответила Валя. – Я температуру нарочно не меряю. Купи тогда тортик. Не важно, какой. Из нашего дома зову только лыжника. Конечно, с женой. Но она не пойдет.
Марина широко открыла глаза. «Лыжник», тренер олимпийской сборной, жил на пятом этаже. Он был суховатым, спортивным, всегда загорелым. Стремительный шаг и улыбка такая, что можно ослепнуть. Жену свою Машу привез из Белграда, она говорила по-русски с акцентом, хотя прожила в Москве лет восемнадцать.
– Ты знаешь: у Маши отрезали грудь, – сказала Марина. – Ты знаешь, что Маша больна?
– Я знаю, – ответила Валя. – Наверное, он не придет. Я для интереса, попробовать только.
У жены лыжника обнаружили рак груди и недавно сделали операцию. Несмотря на то