из-за закрытого полога яркий свет. Остальные были темными. Рядом на свои парковочные стойки опирались под углом два жука, торча рулевым управлением и оружейными держателями в небо. Третьего не было.
Я коснулся панели звонка, поднял полог и вошел. У одной стены на спутанном постельном белье отскочили друг от друга Ядвига и Киёка. Напротив них у приглушенного иллюминиевого ночника лежала трупом Сильви в спальном мешке, с аккуратно отчесанными с лица волосами. У ее ног светился портативный обогреватель. Больше никого в баббл-тенте не было.
– Где Орр?
– Не здесь, – Яд сердито поправила одежду. – Мог бы додуматься постучать, Микки.
– Так я постучал.
– Ну тогда мог бы постучать и подождать.
– Прости, я не подумал. Так где Орр?
Киёка махнула рукой.
– Уехал на жуке с Лазло. Вызвались патрулировать периметр. Мы решили проявить благодарность. Эти люди завтра вернут нас домой.
– Тогда почему вы не займете любой другой баббл? Ядвига взглянула на Сильви.
– Потому что здесь тоже кому-то нужно сторожить, – мягко сказала она.
– Я посторожу.
Обе неуверенно посмотрели на меня, потом друг на друга. Потом Киёка покачала головой.
– Нет. Орр нам головы оторвет.
– Орра здесь нет.
Еще один обмен взглядами. Яд пожала плечами.
– Ладно, нахер, почему бы и нет, – она встала. – Пошли, Ки. Дозор сменится только через четыре часа. Орр ничего и не узнает.
Киёка замялась. Она наклонилась к Сильви и положила ладонь ей на лоб.
– Ну ладно, но если…
– Да-да, я вас позову. Давайте валите.
– Да, Ки, – пошли, – изводилась Ядвига у дверей. Когда они выходили, она помедлила и оглянулась на меня. – И, Микки. Я видела, как ты на нее пялишься. Руками не трогать, а? Сегодня без запретных плодов. Не лезь к чужому.
Я усмехнулся в ответ.
– Слушай, отсоси, Яд.
– Ага, мечтай-мечтай.
Киёка проговорила одними губами более традиционное «спасибо», и они ушли. Я сел рядом с Сильви и в тишине посмотрел на нее. Через какое-то время погладил ей лоб, повторяя жест Киёки. Она не пошевелилась. Кожа была горячей и сухой, как бумага.
– Давай, Сильви. Очнись.
Нет ответа.
Я убрал руку и снова посмотрел на нее.
Какого хрена ты тут делаешь, Ковач?
Она не Сара. Сары нет. Какого хрена ты…
Ох, заткнись.
Как будто у меня есть выбор, а?
Пришли воспоминания о последних минутах в «Токийском вороне» и уничтожили эти мысли. Безопасность столика с Плексом, уютная анонимность и обещание билета на завтрашний рейс – я помнил, как встал и ушел от всего этого, словно влекомый песней сирен. С головой в кровь и ярость драки.
Если задуматься, этот момент был так перегружен различными путями переменчивой судьбы, что должен был скрипнуть, когда я через него прошел.
Но, если задуматься, они все такие.
Надо сказать, нравишься ты мне, Микки. Ее