забиралась к вороту, разволакивалась по плечам, объятым тонким пеплоном.
– Ну как все прошло? – спросила Мели, запирая за Луан дверь.
– Прекрасно! – мечтательно поделилась Лу. – Смотрите, что мне подарил легат! – Она с гордостью указала на золотой кулон у нее на шее. – Красиво?
– Да, – бросила Мели. Кулон ее почти не интересовал.
– Еще он поклялся, что посвятит мне свой тропеум27!
Но Ее Высочество безответно посмотрела сквозь нее, дав Луан понять, что ей не интересны глупые амурные похождения, и что есть темы гораздо важнее, чем подарки легата. Луан, как Мели и ожидала, внимательно взглянула на нее, как бы собрав и приковав к ней все свое любопытство.
– Помнишь, на прошлой неделе, – начала Мели, поймав себя на мысли, что Луан тоже, возможно, забыла о сегодняшних занятиях с Серджо, – тогда еще наставник сказал мне выучить приветственный поклон, помнишь? Так вот, я слегка-а… не готовилась. Может быть, ты как-нибудь со мной…
– Позаниматься с вами? – Лу невинно улыбнулась.
– Ну да.
– Так чего же молчали, Ваше Высочество, я же всегда к вашим услугам, – и она поклонилась ровно так же, как должна была кланяться сама Мели: изящно, отточено, красиво, в темпе, – как, скорее всего, кланяются только умудренные опытом матроны из древних и родовитых семейств. Она еще раз показала поклон, когда они встали на коврике посередине гинекея, и Мели должна была с точностью до наоборот повторить за ней каждое движение. Когда она завела правую ногу за левую, мышцы задрожали, а вместе с ними и колени как будто едва уловимо вибрировали – Луан это заметила в один прием и тактично поправила Ее Высочество.
Мели положила ладони на сердце, словно сейчас оно раздастся и выступит из груди. Цезарисса уже успела к тому моменту забыть о дядюшке Тине и о путешествиях, и предать себя в элегантные руки дворцового этикета. Медленно она развела ладони, пытаясь изобразить, как передает Луан свое сердце. Но Луан не принимает его. Она качает головой, – волосы у нее черные, как шоколад, – и снова показывает как положено, а Мели, огорчаясь на мгновение, приводит в порядок свои движения. И делает так несколько раз.
До того, как дядюшка Тин пригласил Луан на работу, Мели задыхалась от количества старых служанок, которые суетились вокруг нее, равнодушные, безмолвные, не склонные к пониманию, а подчас даже грубые, и жаловалась всем, кто только мог её выслушать, на безучастность своей же собственной прислуги. Она не решалась взять и наказать их, как поступила бы на ее месте идеальная цезарисса, и тем паче ей было тяжко укорять женщин вчетверо старше ее. Но с появлением Луан кое-что поменялось. Старухи лишились работы, и были отосланы в город, доживать там остаток коротких старушечьих дней, и освободившееся место заняла почти ровесница Мели: очень заботливая и старательная, готовая приклонить слух к её проблемам. Мели уже не помнила, как подружилась с ней – вот бывают в жизни какие-то