девушка слабая, красивая, а вы здоровенный звездолетчик.
Марк задумчиво наступил на кабель. Кабель задергался, и из травы донеслось:
– Вытравливай, Семен, вытравливай!..
Марк поспешно убрал ногу. Они пошли дальше.
– Странная девушка, – сказал Горбовский. – Но мила! Кстати, Марк, почему вы все-таки не женились?
– На ком? – спросил Марк.
– Ну-ну, Марк. Не надо так. Это же все знают. Очень славная и милая женщина. Тонкая очень и деликатная. Я всегда считал, что вы для нее несколько грубоваты. Но она, кажется, так не считала…
– Да так, не женился, – сказал Марк неохотно. – Не получилось.
Тропинка снова вывела их к шоссе. Теперь слева тянулись какие-то длинные белые цистерны, а впереди блестел на солнце серебристый шпиль над зданием Совета. Вокруг по-прежнему было пусто.
– Она слишком любила музыку, – сказал Марк. – Нельзя же в каждый полет брать с собой хориолу. Хватит с нас и вашего проигрывателя. Перси терпеть не может музыки.
– В каждый полет, – повторил Горбовский. – Все дело в том, Марк, что мы слишком стары. Двадцать лет назад мы не стали бы взвешивать, что ценнее – любовь или дружба. А теперь уже поздно. Теперь мы уже обречены. Впрочем, не теряйте надежды, Марк. Может быть, мы еще встретим женщин, которые станут для нас дороже всего остального.
– Только не Перси, – сказал Марк. – Он даже не дружит ни с кем, кроме нас с вами. А влюбленный Перси…
Горбовский представил себе влюбленного Перси Диксона.
– Перси был бы отличный отец, – неуверенно предположил он.
Марк поморщился.
– Это было бы нечестно. А ребенку не нужен хороший отец. Ему нужен хороший учитель. А человеку – хороший друг. А женщине – любимый человек. И вообще поговорим лучше о стежках-дорожках.
Площадь перед зданием Совета была пуста, только у подъезда стоял большой неуклюжий аэробус.
– Мне бы хотелось повидаться с Матвеем, – сказал Горбовский. – Пойдемте со мной, Марк.
– Кто это – Матвей?
– Я вас познакомлю. Матвей Вязаницын. Матвей Сергеевич. Он здешний директор. Старый мой приятель, звездолетчик. Еще из десантников. Да вы его должны помнить, Марк. Хотя нет, это было до.
– Ну что ж, – сказал Марк. – Пойдемте. Визит вежливости. Только выключите ваш звучок. Неудобно все-таки – Совет.
Директор им очень обрадовался.
– Великолепно! – басил он, усаживая их в кресла. – Это великолепно, что вы прилетели! Молодчина, Леонид! Ах, какой молодец! Валькенштейн? Марк? Ну как же, как же!.. Однако почему вы не лысый? Леонид определенно говорил мне, что вы лысый… Ах да, это он о Диксоне! Правда, Диксон прославлен бородой, но это ничего не значит – я знаю массу бородатых лысых людей! Впрочем, вздор, вздор! Жарко у нас, вы заметили? Леонид, ты плохо питаешься, у тебя лицо дистрофика! Обедаем вместе… А пока позвольте предложить вам напитки. Вот апельсиновый сок, вот томатный, вот гранатовый… Наши собственные! Да! Вино! Свое вино на Радуге, ты представляешь, Леонид? Ну как? Странно, мне нравится… Марк, а вы? Ну, никогда бы не подумал, что