вы получите первыми. – Матвей все время смотрел на Постышеву, сохраняя вид свирепый и неприступный.
– Простите еще раз, Матвей Сергеевич, но нас очень беспокоит поведение группы Форстера. Я видел, что они уже выслали на космодром свой грузовик…
– Не беспокойтесь, Карл, – сказал Матвей. Он не удержался и расплылся в улыбке. – Ты только полюбуйся, Леонид! Пришел и ябедничает! Кто? Гофман! На кого? На учителя своего – Форстера! Ступайте, ступайте, Карл! Никто не получит вне очереди!
– Спасибо, Матвей Сергеевич, – сказал Гофман. – Мы с Маляевым очень на вас рассчитываем.
– Он с Маляевым! – сказал директор, поднимая глаза к потолку.
Экран погас и через мгновение вспыхнул снова. Пожилой угрюмый человек в темных очках с какими-то приспособлениями на оправе прогудел недовольно:
– Матвей, я хотел бы уточнить относительно ульмотронов…
– Ульмотроны в порядке очереди, – сказал Матвей.
Брюнетка томно вздохнула, зорко поглядела на Марка и с покорным видом присела на край кресла.
– Нам полагается вне очереди, – сказал человек в очках.
– Значит, вы получите вне очереди, – сказал Матвей. – Существует очередь внеочередников, и ты там восьмым…
Брюнетка, грациозно изогнувшись, принялась рассматривать дырку на шортах, затем, послюнив палец, стерла сажу с локтя.
– Одну минуточку, Постышева, – сказал Матвей и наклонился к микрофону. – Внимание, Радуга! Говорит директор. Распределение ульмотронов, прибывших на звездолете «Тариэль», будет производиться по спискам, утвержденным в Совете, и никаких исключений делаться не будет. Так вот, Постышева… Вызвал я тебя для того, чтобы сказать, что ты мне надоела. Я был мягок… Да, да, я был терпелив. Я сносил все. Ты не можешь упрекнуть меня в жестокости. Но честная Радуга! Есть же предел всему! Одним словом, передай Галкину, что я отстранил тебя от работы и с первым же звездолетом отправляю тебя на Землю.
Огромные прекрасные глаза Постышевой немедленно наполнились слезами. Марк скорбно покачал головой, Горбовский пригорюнился. Директор, выпятив челюсть, смотрел на Постышеву.
– И поздно теперь плакать, Александра, – сказал он. – Плакать надо было раньше. Вместе с нами.
В кабинет вошла хорошенькая женщина в плиссированной юбке и легкой кофточке. Она была подстрижена под мальчика, русая челка падала ей на глаза.
– Хэлло! – сказала она, приветливо улыбаясь. – Матвей, я не помешала вам? О! – Она заметила Постышеву. – Что такое? Мы плачем? – Она обняла Постышеву за плечи и прижала ее голову к груди. – Матвей, это вы? Как не стыдно! Вероятно, вы были грубы. Иногда вы бываете невыносимы!
Директор пошевелил усами.
– Доброе утро, Джина, – сказал он. – Отпустите Постышеву, она наказана. Она тяжко оскорбила Канэко, и она украла энергию…
– Какой вздор! – воскликнула Джина. – Успокойся, девочка! Какие слова: «украла», «оскорбила», «энергия»! У кого она украла энергию? Ведь не у Детского же! Не все ли равно, кто