нужно к музыкантам пройти…
Мне стало жалко незнакомого человека. Природа и жизнь очень несправедливы. А что, если на самом деле вот так у него всю жизнь – все от него бегут и бегут? Хотя не был бы он тогда таким смелым… Или это смелость от отчаяния?
Михаил заметил все оттенки сомнения на моем лице, засмеялся и опять на миг перестал быть чудовищно некрасивым. Улыбка у него хорошая. Глаза и улыбка – ведь это главное на лице – для умных людей. Умная ли я?
– Музыкант был всего один, если ты заметила.
– Мне режет ухо ваше тыканье, – аккуратно ответила я.
– Ну и зря. Просто странно и глупо отгораживаться друг от друга. Пока преодолеваешь эти границы и заборы – жизнь уходит.
Я не стала уточнять, что именно он имеет в виду. Мне сейчас важнее было другое. Я решила зайти и сказать: «Привет». Что будет дальше, я не знала, но мне это было очень нужно.
Я подошла к двери, на которой было написано «Служебный вход», подергала ее. Дверь была закрыта. Рядом тут же появилась женщина в униформе и строго предупредила меня:
– Закрыто!
– Да я вижу… – пожала я плечами.
Если бы у нас всё так было в стране, как охраняются служебные двери…
– Пошли, проведу! – подмигнул Михаил, который стоял, оказывается, у окна и наблюдал за мной.
Он опять попробовал взять меня под руку, довольно настойчиво. А я опять освободилась. Потому что это же глупость какая-то! Идти под руку с незнакомым человеком к Алёше! Я даже не знала, что в моей душе хранится столько хороших воспоминаний о наших встречах, разговорах. Я была уверена, что все это забыла, как будто этого и не было. Нет же… Голова со скоростью, доступной только мысли – не перескажешь так быстро – доставала из каких-то своих неведомых мне архивов то одну картинку, то другую…
… Вот мы гуляем в парке, Алёша набрал мне охапку красивых осенних листьев, и я смотрю на негреющее осеннее солнце сквозь маленькую дырочку в красном кленовом листе… Вот зима, много снега, так много, что люди протаптывают себе тропинки, как в деревне, мы смеемся, потому что я то и дело спотыкаюсь, набрала полный сапог снега, но мне не холодно. Наоборот – хорошо и тепло, и день светлый-светлый, солнца нет, но все освещено снегом. И всё белое – цве́та в природе нет совсем. Но от этого не грустно, а как-то легко и ясно. Ясно, что нам хорошо вместе…
Откуда это? Я ведь ничего этого не помню, никогда не вспоминала. Я так была счастлива с Ильей, потом так страдала от его предательства и мучительного с ним расставания. По кусочкам отрезала от себя Илюшу… Кусочек, глядишь, еще месяц прошел, еще кусочек – год, второй пошел, а кусочки никак не заканчиваются… Откуда сейчас эти воспоминания совсем о другом? Музыка так растревожила?
Или вот… Мы сидим у реки, лесопарк по берегу красивой извилины Москвы-реки, начало лета, еще впереди три долгих месяца лета, как-то томительно, чуть тревожно, кажется, что летом должно все решиться… Алёша то и дело взглядывает на меня вопросительно и доверчиво… А мне смешно и хорошо. И я понимаю, что не должна ничего ему отвечать. А что отвечать? И так все ясно… Просто… Просто