этого выплеска обиды начинался настоящий разговор, с мыслями о вольности крестьянской, о двух извечных русских вопросах, «Кто виноват?» и «Что делать?». Мы договорились не растекаться мыслью по древу, задерживаться в каждом коллективе не больше часа. Мы не пытались за это время сагитировать крестьян в свои ряды, понимая, нужно время и обдумывание наших тезисов, чтобы к нам приходили убеждённые люди, а не жаловались потом на обман. Мне, например, понравилась игра с предложением крестьянам подумать, что будет, если завтра все станут свободными. Благо, время соответствовало, богатейшие чернозёмы юга России ещё не освоены, находились под угрозой нападения крымских татар. Потому игра была беспроигрышной, выбрав себе жертву, я задавал свой вопрос и вместе с окружающими крестьянами начинал рассуждать.
– Вот, освободили всех крестьян в России, что ты будешь делать?
– Как пахал, так и буду жить, – отвечал крестьянин.
– Так земли у тебя нет, – это беспроигрышное замечание всегда попадало в точку.
– У барина возьму исполу.
– Так ты крепостным и останешься, будешь на барина работать, до смерти долги не отдашь, и детей похолопишь.
– Тогда куплю землю, – пытался найти ответ парень, понимая, что оплошал.
– Так денег у тебя нет, а займёшь, опять кабала будет, не хуже, чем у барина. Случись неурожай, отберут у тебя землю, да в долговую яму сядешь.
– Ну, не знаю, пойду искать свободные земли. На них и осяду.
– Так в России свободных земель нет, только помещичьи, да казённые. Разве монастырские ещё забыл. Чтобы свободные земли найти, надо далеко в Сибирь забраться. На хороших землях, как ты понимаешь, могут быть другие хозяева, или дикари-нехристи, прости господи. ( На этом месте мы все дружно крестимся). Придёшь ты туда, поселишься один, ну, с женой. А соседей нет. Случись чего, никакой помощи не добьёшься, попа близко нет, ни крестить, ни отпеть. Кузнеца рядом нет, купцы не приедут. Можно, конечно, поселиться близко к городу, так там опять поборами замучают, да лихие люди из кабаков полезут. Вот так. Куда крестьянину податься, зачем тебе свобода?
– Тебе ведь, свободу ещё не дали, и никто не даст, – после некоторого перерыва продолжаю доводить парня до истерики, – кроме меня. Я тебе не обещаю свободу с голым задом, я совсем ничего не обещаю. Я сам ухожу на Восток, в Беловодье, где нет помещиков, земля свободная, климат тёплый. Там собираюсь жить со своими друзьями так, как по Правде Русской положено, без поборов и рекрутства, без рабов и барщины. А на врагов, дикарей-нехристей, прости господи (общее крестоположение), найдётся управа. Пушки наши видел? Вот так-то.
Не агитируя крестьян немедленно переходить под своё начало, я уходил в следующий сарай. Что говорил Иван, я не знаю, но, думаю, его агитация была практичнее моей. Закончили мы свою политучёбу поздно вечером, вымотались, как бобики на помойке. Усилив караулы, попили втроём чай, наши поздние чаепития стали традицией, своеобразное подведение итогов и согласование планов.