войск бунтовщиков. Через день вся местность вокруг крепости была покрыта санями, кострами, палатками и даже башкирскими юртами.
– Много, однако, к нам пришло, – осматривал лагерь восставших в оптический прицел Палыч из своей любимой бойницы, – думаю, тысячи полторы. Хотят, видимо, англичане, своего Джеймса выручить.
– Или надёжно похоронить, – я тоже взглянул в оптику на центральный шатёр, вдруг, увижу там знакомых. Предчувствия меня не обманули, как говорится, – Палыч, посмотри туда, неужели наш знакомый Пишка?
– Точно, спелся, видать с англичанами, видишь, с ним двое в кунтушах стоят. Место, кстати, пристрелянное, миномёты на раз накроют, рискнём?
– А сигналом будут наши «Сайги», – согласился я, – сколько до них по твоим меткам?
– Семьсот метров, вполне можно рискнуть.
Пока Иван ходил, расставлял миномётчиков, я принёс Никитин карабин с родными патронами. Вскоре ко мне присоединился Палыч, со своей «Сайгой». Выждав перерыв между порывами ветра, мы неспешно потянули спусковые крючки, ударив почти залпом. Через секунду раздались хлопки миномётных выстрелов. Наши цели упали до взрыва первой мины, есть ещё порох в пороховнице, не забыли навыки точной стрельбы. После трёх залпов миномётов шатёр, как корова языком слизнула. В лагере восставших началась паника, Палыч принялся корректировать стрельбу наших миномётов. Я смотрел, как люди в панике бросают установленные палатки и юрты, отступая за линию взрывов.
– Может, выслать башкир, соберём палатки и юрты, нам пригодятся?
– Правильно баешь, начальник, сейчас по флангам ударим, и отправлюсь с ними, – Палыч весело крикнул последнюю команду и побежал вниз.
Спустя пару минут, с гиканьем и присвистом, из ворот нашей крепости вырвался башкирский отряд в сопровождении вогулов-стрелков. Пока бежавшие пугачёвцы приходили в себя, наши всадники бойко собрали все трофеи, включая брошенное оружие и полсотни пленных. Среди них оказались два десятка женщин, обликом напомнивших мне знаменитых «плечевых» проституток. Грязные, вонючие, одетые с чужого плеча, бабы стояли во дворе крепости, похожие на погорельцев публичного дома. Рядом сгрудились такие же оборванные и грязные мужчины, типичные крестьянские парни, простые, как три копейки, пушечное мясо казаков. Что с ними делать?
– Всех накормить, раз уж мы прервали их трапезу, – распорядился я, вызвав недоумение у башкир, только притащивших пленников на арканах.
– Всё правильно, – разъяснил моё указание Палыч, – мы с ними не воюем. Они же, верят, небось, в крестьянского царя, который даст им свободу, так?
Некоторые пленники машинально кивнули головами, снимая шапки.
– Когда их начнут пороть и вешать царские войска, пусть вспомнят ту свободу. Мы без всяких сражений и бунтов осенью в Беловодье отправляемся, там ни царских войск, ни помещиков не будет. Живи в своё удовольствие и радуйся. Сравните, как одеты вы, и как одеты наши