глазами”. Болдину врезались в память “коричневых тонов костюм, сшитый хорошим мастером, импортная и, видимо, весьма дорогая кремовая сорочка, в тон коричневые галстук и полуботинки”. И позже Болдина “нередко… удивляла” эта “забота [Горбачева] о своей внешности: как можно при таком объеме работы еще и ежедневно менять галстуки, не забыть тщательно подобрать их под костюм и сорочку”, да еще явно “завязывать галстук всякий раз заново, а не просто надевать его через голову, в уже завязанном виде, как делают многие мужчины”. Горбачев всегда старался выглядеть эффектно, еще до встречи с Раисой: достаточно вспомнить хотя бы те фото времен учебы в МГУ, на которых он смахивает на какую-то французскую кинозвезду. Раиса, очень разборчивая в выборе нарядов для себя, помогала и мужу подбирать предметы одежды и правильно сочетать их между собой.
В 1981 году Горбачев начал постепенно выходить за очерченные для него рамки сельского хозяйства. Однажды вечером он поручил Болдину подготовить список специалистов по широкому кругу экономических вопросов. Болдин будто бы предостерег Горбачева, сказав, что такая инициатива вызовет недоумение у Политбюро (как будто его начальник сам этого не понимал), но Горбачев настоял на своем и начал встречаться с различными экспертами из правительственных ведомств, директорами научно-исследовательских институтов, академиками и университетскими учеными[537]. В 1990 году на встрече с группой партийных чиновников Горбачев вспоминал, что еще до того, как он возглавил КПСС, сейф для секретных документов в его кабинете ломился от писем академиков и других людей, предлагавших всевозможные реформы. По его словам, в каждом таком письме звучал “крик души, что по-старому дело вести больше нельзя”[538].
По-настоящему час Горбачева пробил, когда место Брежнева занял Андропов. Черненко стремился занять это место сам, но его главная заслуга (если, конечно, это можно назвать заслугой) состояла лишь в том, что он долгое время подносил бумажки Брежневу. Основная стратегия Черненко, как вспоминал Горбачев, была очень проста: он “пытался изолировать Брежнева от прямых контактов [с остальными], говорил, что только он может чисто по-человечески понять Леонида Ильича”. Но это не помогло[539]. В июле 1982 года, когда у Брежнева случилось очередное просветление, он позвонил Андропову и спросил: “Для чего я тебя брал из КГБ и переводил в аппарат ЦК? Чтобы ты присутствовал при сем? Я брал тебя для того, чтобы ты руководил Секретариатом и курировал кадры. Почему ты этого не делаешь?” То, что произошло потом, напомнило Горбачеву “сцену из ‘Ревизора’”. Когда секретари ЦК собрались для официального заседания, Андропов вдруг сказал: “Ну что, собрались? Пора начинать” – и уселся в председательское кресло. Как вспоминал Горбачев, Черненко, “увидев это, как-то сразу сник и рухнул в кресло… буквально провалился в него. Так у нас на глазах произошел ‘внутренний переворот’”[540].
Андропов превратил заседания